белокаменной! – не удержался физик.
Болдырев не улыбнулся. Щеки запали, покрытые седой щетиной, рот превратился в тонкую щель. Генерал был похож на глубокого старика.
«Сколько ему лет?» – подумал Ткачук. – «В семьдесят третьем году он был уже капитан. Впрочем, в КГБ тогда быстро давали звания.»
– Почему ты не сказал об этом сразу Миша?
– Не хотел бередить прошлое. До вчерашнего дня я был уверен, что в болотах утонул радиоактивный метеорит. После злополучной истории Райхель бросил работу в обсерватории. Написал мне спустя два месяца из Киева. У него там жили родственники. Он настаивал на поиске метеорита, нес всякий вздор о грядущей катастрофе, ну я решил, что парень свихнулся. Вторично мы с ним встретились спустя десять лет. Он вернулся в Ленинград, одержимый идеей разыскать утерянный объект. Вот тогда он впервые заявил, что исчезнувший гость не имеет ничего общего с обычным космическим телом. Смешной парень! Он настаивал, чтобы я отвел его в Кремль лично к Генеральному секретарю.
– Потом началась перестройка…
– Так точно. Семена Моисеевича не брали на работу. Его считали сумасшедшим гением. Кажется, он жил тем, что давал частные уроки поступающим в вузы. В начале девяностых он уехал… – Болдырев улыбнулся. – Он время от времени присылал мне поздравительные открытки. День Победы, двадцать третье февраля. Про объект ни слова. А вот прошлым летом, на почтовый ящик пришло от него письмо. Райхель высчитал, что весной будущего года, нам всем грозит катастрофа. Забавный старик! Он звал меня в Израиль. Утверждал, что на святой земле мы сможем спастись!
– Он стал религиозен?
– На то похоже…
Дверь распахнулась, на пороге стоял Еремин.
– Черт с ним! Вызывайте вашего эмигранта!
Генерал склонился над компьютером.
– Где-то в моей почте сохранился телефон Райхеля… – бормотал он себе под нос. – Вот он!
Бледный человек молча достал заветный телефон.
– Звоните! Это прямая связь.
– Андрей Иванович, вы – гений!
Впервые за двадцать восемь часов на бледном лице чиновника отразилось нечто отдаленно напоминающее улыбку. Казалось, это смеется ящерица.
Дождь усилился. В черном небе полыхали пестрые зарницы. Над котлованом поднимались воздушные завихрения, капли дождя распылялись на невесомые молекулы, не коснувшись поверхности не званого гостя. От шара исходил сухой ледяной жар. Белые пятна мелькали в темноте, как сигнальные фонарики. Два часа сорок пять минут по полуночи. 23 апреля.
Трансформация
Алексей проснулся. Рядом тихо дышала Наташа, локоны разметались по белой подушке, как нити платиновой пряжи. По оконному стеклу ползут унылые капли дождя. Мужчина потянул носом, и уловил едва заметное движение воздуха в комнате. Воздух пах сыростью и железом. Обычный питерский запах. Новая евгеника упорно
