утренние визиты, а дамам – надевать утренние платья.
В каждой семье был свой любимый набор блюд, хотя почтенные матери семейств активно обменивались рецептами. В частности, Остины любили отварную курятину, говяжье рагу, баранину с фасолью, копченые свиные ребрышки – их обожала миссис Остин, – говяжьи щечки с клецками, солонину и гороховый суп. После обеда джентльмены оставались в столовой, чтобы выпить «чего-нибудь покрепче», дамы коротали время в гостиной. Либо, при условии хорошей погоды и трезвой компании, дамы и джентльмены отправлялись на прогулку.
Гостиная в доме-музее Джейн Остин
Чай пили около шести-семи вечера, традиция five-o’clock tea появилась только в середине XIX века. После чая с горячими и холодными закусками начинался тихий семейный вечер: читали вслух, музицировали, дамы вышивали.
Поздно позавтракавшая аристократия обедала тоже поздно: в пять или в шесть часов, и опять это рассогласование порождает множество коллизий. В романе «Уотсоны» молодые люди хотят нанести утренний визит девушкам, с которыми танцевали недавно. Собственно, они обязаны это сделать, но в данном случае обязанность совпадает с желанием. Однако «из-за разницы во времени» они попадают как раз в тот момент, когда семейство собирается обедать, из-за чего всем приходится почувствовать неловкость.
«Том Масгрейв болтал с Элизабет, – пишет Джейн Остин, – до тех пор, пока их не прервало появление Нэнни, которая, приоткрыв дверь и просунув голову, сказала:
– Будьте добры, мэм, хозяин хочет знать, почему ему не подают обед.
Джентльмены, которые до сих пор игнорировали все признаки подготовки к обеду, какими бы они ни были явными, сейчас вскочили с извинениями, пока Элизабет торопливо велела Нэнни передать Бетти, чтобы она отнесла наверх птицу.
– Я прошу прощения, что так получилось, – добавила она, поворачиваясь дружелюбно к Масгрейву, – но вы знаете, что мы рано обедаем.
Тому нечего было сказать, он это знал очень хорошо, и такая очевидная скромность и неприкрытая истина сильно смутили его».
Но еще сильнее смущается героиня, юная Эмма: «Она чувствовала несовместимость этого знакомства со скромным образом жизни, который они вынуждены были вести, и, приученная в семье своей тети к более утонченной жизни, была очень чувствительна к тому, что в ее нынешнем доме могло вызвать насмешку у богатых людей. О боли, которую вызывали подобные чувства, Элизабет знала очень мало, ее менее изощренный разум или более верное суждение уберегли ее от подобного чувства унижения, и хотя она чувствовала свое низкое положение, она практически не ощущала стыда».
Просвещенный читатель воскликнет мысленно: «Какая чушь!». Судите же сами, как тяжело жилось в эту эпоху девушкам, для которых эта чушь, называемая «традициями и условностями» составляла большую часть жизни.
Кажется, с домашними
