никому другому.
– Тогда для этого подходит лишь один человек.
Люси оторопело посмотрела на сестру.
Харакеке рассмеялась:
– Ну, я… В конце концов, я-то знаю все твои темные тайны. Кто лучше меня смог бы обрисовать историю твоей жизни?
– Ты? Да, это… это был бы идеальный вариант. Конечно, только если бы… Такие трудности… Я имею в виду глаза. Ты… ты же не можешь даже газету прочесть без лупы, – пролепетала Люси.
– Сестрица, да что с тобой случилось? Разумеется, именно это и помешало бы, но, кажется, ты и не особо заинтересована в моей помощи. Неужели ты что-то скрываешь? – Харакеке в шутку пригрозила сестре пальцем.
– Ах, ну что ты такое выдумываешь! – фыркнула Люси и быстро продолжила: – Конечно, я могла бы надиктовать и Адриану. Он наверняка справился бы, впрочем, я намеренно не хочу находиться рядом, когда он обо всем узнает.
– Ты действительно хочешь обо всем ему рассказать? – Харакеке прикурила еще одну сигарету.
– Все! Он должен получить уже готовую историю, и лучше всего, когда я уже умру.
– Давай только без патетики, дорогая, – рассмеялась Харакеке. – Если уж ты так стараешься, то должна дать парню шанс поговорить с тобой после того, как он прочтет твою историю… – Вздохнув, она перебила сама себя: – Я уже давно все ему рассказала.
– Знаю, знаю, – проворчала Люси. – Ты, как всегда, лучше всех информирована. Если бы моя жизнь принадлежала тебе, то наверняка сегодня все было бы намного лучше!
– Не стоит так язвительно говорить об этом. Я думаю, правда в свое время могла бы положительно отразиться на наших характерах. Но почему ты хочешь рассказать Адриану о том, с какой ложью тебе пришлось жить всю жизнь? – Харакеке выпустила дым вверх.
– Потому что у него есть право знать о своих корнях.
– Тогда тебе нужно сделать такой же подарок и Беренике.
– Что изменится, если она узнает, как все тогда случилось на самом деле? Она только еще сильнее настроится против меня.
Харакеке взяла сестру за руку и крепко сжала.
– То, что для тебя было обычным делом, пакеха считали высокомерием и оскорблением. И я в то время тоже не была в восторге от этого, как ты помнишь. Ни от того, ни от другого. Но ты ведь немного чувствуешь вину и за собой: ты так избаловала этого ребенка…
– Но тебе ведь известно почему, – вздохнула Люси.
– Да, известно. И все же я еще тогда сомневалась, нужен ли тебе этот ребенок. Джоанна всю свою жизнь думала, что мир вокруг нее сотворен для того, чтобы угадывать ее желания по одному взгляду.
– Я знаю, что ты, конечно, права, но теперь уже ничего не изменить. Я не могу подступиться к Джоанне. Все, что я ей говорю, влетает в одно ухо и вылетает в другое. Мне кажется, она бы не расстроилась, если бы я умерла и развязала ей руки. Тогда бы она смогла обустроить этот дом так, как ей нравится.
– Нет,
