но у них было две такие пушки. Так вот эти зенитные орудия так расколошматили танковый батальон, что в нём осталось хорошо если половина танков Т-26. А ведь тогда, по мёрзлой, слегка припорошенной снегом земле, у танкистов было сколько угодно места для манёвра. Но я лично видел двенадцать подбитых танков.
Да и нашей роте тоже хорошо досталось. Например, одно отделение из третьего взвода попало под снарядную очередь – из одиннадцати человек осталось двое. У финнов к этим орудиям имелись бризантные снаряды. При попадании такого снаряда в ствол дерева эффект был как от взрыва мины. А тут, практически одновременно, целая серия из пяти снарядов.
Селение мы, конечно, взяли, но только после того, как целый гаубичный дивизион полчаса долбил по этой деревушке. Стреляли они с закрытых, удалённых на семь километров от линии фронта позиций, из 122 мм гаубиц. Тогда я удивлялся, что могут сделать какие-то две небольшие пушечки. Но эти 40 мм зенитки, на сутки затормозили движение целой дивизии и весьма сильно потрепали танковый батальон.
Теперь я сам мог стать обладателем этого оружия. Ещё раз прокрутив в голове весь наличный состав моей роты, я всё-таки решил забирать и второе трофейное орудие. Тем более Валерка передаёт нам одного бывшего наводчика. К тому же никакой подготовки саней к перевозке пушек не надо. Прямо возле орудийных позиций стояли уже специально изготовленные для них сани. Лошадей мы захватили достаточно, хватит перевезти хоть дивизион таких орудий.
Все эти мои рассуждения и планы нарушил ворвавшийся в теплушку Шапиро. Даже непробиваемая оборона Шерхана не смогла устоять перед политическим напором пламенного коммуниста. Политрук был возбуждён и, как мне показалось, слегка поддат. Как только он вошёл, я сел на свою лежанку и спросил Осю:
– Ну, как там корреспонденты, ухайдакали тебя своими вопросами? Смотрю, после их посещения ты принял дозу успокоительного из горячительных запасов Бульбы.
– Да ладно тебе, Черкасов! Замечательные ребята, и поговорили мы хорошо. Даже нашли общего знакомого. Это Ванька. Мы с ним учились в одной группе в пединституте. И, представляешь, он теперь тоже корреспондент и уже старший политрук по званию. Во как там растут люди! А тут, бегаешь по снегу, как лось, а в итоге, вон, как Каневский, попадаешь под пулю снайпера. Эх, жизнь – копейка, а судьба – индейка. Кстати, Юр, я тут тебе тоже принёс на сугрев шведского пойла – «Абсолют» называется. Представляешь, никто из наших в этих вагончиках не заметил водку. Даже Бульба побрезговал трогать трупы. А эти корреспонденты, про которых ты говорил, что они ночь спать не будут, видя столько крови и растерзанных тел, спокойно зашли в вагончик, где было больше всего трупов, и, чтобы придать больше драматизма картинке для завтрашней фотосъёмки, начали кантовать эти тела. Вот под одним из тел и нашли баул с тремя бутылками шведской водки. Ну, одну мы, конечно, там и употребили, уж очень морозит на улице, все просто задубели, пока там ковырялись. Ещё одну ребята взяли
