секторами, а так же многими другими вопросами, но имела строго ограниченные пределы своих полномочий.
Девушка предъявила пропуск командиру дежурившей четверки охранников, который вернул его спустя минуту внимательного изучения и только после этого отдал приказ пропустить. Внутри её уже ждал один из младших тюремщиков с факелом в руке, который должен был проводить Ириду к нужному заключенному. Девушка не первый раз шла по этим мрачным коридорам, которые в целях экономии не освещались. Светильники имелись лишь в комнатах надзирателей.
Возле камер каждого заключенного зажигался только один факел в день, остальное же время они проводили во тьме, за редкими исключениями. В этом месте редко кто задерживался надолго, кого-то выпускали, кто-то умирал от невыносимых условий содержания, кто-то сходил с ума. Некоторые из тех, кто пробыл тут слишком долго, полностью ослепли.
– Прошу, сюда, – радостно причитал тщедушный надсмотрщик, словно они шли вовсе и не по мрачным коридорам, где даже пламя кажется тусклым, а осматривали покои самого Императора. Ириде подумалось, что тюремщик на редкость неприятный тип. Специально таких подбирают? Вроде видит его первый раз, а все равно один только внешний вид вызывает отвращение на уровне подсознания. Низкорослый, худой, с непропорционально большой головой, он вел себя заискивающе, хотя при этом в его голосе и повадках чувствовалось нечто язвительное и надменное.
– Вот это смрадное животное, – довольно улыбнулся тюремщик, когда они подошли к нужной камере. – Вы только посмотрите на него, на это жалкое ничтожество, которое называет себя великим воином. Такой никчемный выродок мог быть только отпрыском великой шлюхи, – ядовито выпалил он и громко заржал, восхищенный своим остроумием.
– Я хочу поговорить с ним, – произнесла Ирида, стараясь не обращать внимания на поведение тюремщика.
– Ты слышал, что сказала госпожа? Поднимайся отребье, – в подтвержденье своих слов низкорослый тюремщик плюнул в неподвижно сидящего заключенного. Неожиданно тот сместился в сторону и одним рывком подскочил к решетке. Серокожая рука молниеносным движением схватила говорливого надсмотрщика за горло. Тот попытался закричать, но крепкие пальцы сильнее сжались на шее и изо рта вырвался лишь сдавленный хрип.
– Оставь его, – спокойно сказала девушка на языке хронов, – он тебе никак не поможет выбраться отсюда.
– Надо же, низшая говорит на священном языке? Как необычно, – наконец обратил на Ириду внимание заключенный. – Лучше бы я взял в заложники тебя, негоже мне марать руки об это… существо.
– Мной пожертвуют так же без сожаления.
Хрон разжал пальцы. Тюремщик повалился на пол и быстро отполз подальше, потирая шею и с ужасом глядя на того, кто находился за решеткой.
– Оставь нас, –
