перейти реку вброд и прикрыться лесом на той стороне.
Прыгаю с камня на камень, стараясь не замочить ноги. Потом продираюсь заросшей тропой через колючие цепляющиеся ветви. Когда кончится эта пытка, ведь тут и змеи могут быть! Тропа выводит к берегу за поворотом реки. Здесь, прикрываясь скалой, снова прыгаю через бурлящий поток по камням и, вскарабкавшись вверх по обрыву, выхожу на широкую ухоженную паломническую тропу. Какая благодать – по бокам тропы даже скамейки встречаются! Можно посидеть, полюбоваться в одиночестве видом на ущелье и на снежные вершины.
Но тут навстречу мне спускаются двое молодых индусов. Один понуро ведет под уздцы осла, другой, напротив, шустро прыгает впереди по ступенькам. Поравнявшись, шустрый приветствует меня:
– Хай! – и тут же спрашивает: – Гид нужен?
– Нет, – отвечаю.
Снова вопрос:
– А разрешение есть?
– Есть, – вру, сообразив, что они будут проходить мимо поста и наверняка расскажут обо мне полицейским.
Предлагающий себя гидом прилипчив, он что-то выкрикивает на хинди, продолжая спускаться, и несколько раз вставляет английские слова: «Гид и разрешение». «Да, хороший же ты гид, если знаешь по-английски пяток слов, не больше, – размышляю, – но придется тебя брать с собой,
иначе, действительно, выдашь».
– Иди сюда! – машу ему рукой.
Скрывшийся было гид, выныривает из-за поворота, улыбаясь, идет ко мне.
– Сколько ты хочешь за услугу? – спрашиваю, потерев большим пальцем об указательный, чтобы было понятно.
– Тридцать.
Немного просит, впрочем, мне говорили, что даже те шерпы, которые несут огромные рюкзаки альпинистов, за день зарабатывают не больше 5—10 долларов, но это восхождение, а здесь легкая прогулка.
– Мы с тобой договариваемся на тридцать рупий, – еще раз спрашиваю, чтобы не было недомолвок, и показываю пальцем 3 и 0.
Знаю я этих индийцев, при расчетах без споров никогда не обходится.
Паренек кивает.
Мы идем по широкой забетонированной тропе вверх, гид быстро и широко шагает по ступенькам на подъемах, я едва за ним поспеваю. Он все время что-то говорит, мешая индийские слова с английскими, понять ничего невозможно. Как ему объяснить, чтобы он замолчал! Проходим запустелые шатры и пещеры, в которых остались следы костровищ и рогожки-сидушки йогов.
– Это ашрам такого-то Бабы, – поясняет гид, хозяйничая в помещении шатра.
Он убирает в мешок взятую с полки тыкву, кочан капусты и несколько картофелин – до весеннего тепла здесь никого не будет, – затем ставит мешок в угол, наверное, заберет на обратном пути.
Я фотографирую его возле очага на циновке, и мы идем дальше. По пути встречается
