и расположились на небольшой площадке возвышением в одну ступеньку. Оно было похоже на сцену или площадку для поединков, но сейчас там у боковой стены располагался телевизор и DVD-проигрыватель. Только эти два предмета нарушали атмосферу в зале, в остальном напоминавшем зал в школах боевых искусств Востока.
Я не мог повернуть головы и посмотреть, но, кажется, они вставили в проигрыватель диск и, судя по тихим звукам, смотрели какие-то поединки, толи фильм такого характера. Меня это так взбесило, что я на время позабыл, что мои мышцы трещали по швам! Они имеют всё, о чём бы я мог мечтать! Не отрицаю, что, возможно, они хорошие воины, и они были его первыми учениками всего каких-то четыре года назад, а им уже тогда было по четырнадцать! Но они не переживали тогда то, что сейчас терпим мы. Каждый раз. Тренировка за тренировкой. Никто их тренировок никогда не видел. Даже учитель оставляет им зал, а сам уходит с нами. Неужели он им настолько доверяет? И что же? Я чуть ли не со скоростью света бежал сюда, чтобы не опоздать. МЫ валимся с ног от усталости из-за этих адских тренировок! А ОНИ… приходят, когда захотят, садятся смотреть телевизор, будто они в кино пришли! Переговариваются, смеются, глядя на нас свысока! Он им даже слова против не скажет! Они имеют на поясе великолепные мечи. Носят свои прозвища, как корону!
Было дело, когда одна из наших девчонок как-то размечталась вслух, какое у неё будет прозвище, а учитель, смеясь, сказал, что она только младшая ученица, и обернулся через плечо, преисполненный гордости, где сидели его старшие ученики. Помню, как задело меня это, даже учитывая, что это не надо мной он тогда смеялся. Но они… сделали вид, что не услышали ничего. И за всё, что учитель для них делает, они даже не платят ни гроша! Это нечестно!
– Достаточно! Можете отдыхать, – сказал учитель, и все повалились на пол от усталости. – Я же сказал: «Достаточно!» – повторил он, обращаясь ко мне.
Я слишком ушёл в свои мысли, даже не заметив, что пересёк все свои пределы. Я не мог обратно согнуть руку, я чувствую сильную боль. Учитель заметил это по моему лицу. Я даже благодарен упражнению. Он подумал, что лицо такое красное и почти перекошенное от напряжения в мышцах. Какое-то время так и было, но потом оно таким стало из-за гнева.
– Разотри руку сам, – говорил он, потирая её своей прохладной ладонью и потихоньку сгибая.
– А они тоже так делали до посинения? – спросил я, указывая на старших учеников и пытаясь скрыть раздражение.
И он не ответил мне, а только усмехнулся!
– А что они там такое смотрят, интересно? – сказала одна из учениц, выворачивая шею, пытаясь разглядеть изображение на экране.
Тренер окликнул одного из них по прозвищу.
– Дети интересуются, что вы там «такое» смотрите, – учитель слегка передразнивал голос своей ученицы.
Дети!
