rel="nofollow" href="#n27" type="note">[27], о котором мы еще вспомним несколько позже. Если бы она уже была, кто-нибудь из историков наверняка написал бы о том, как произошло знакомство царя с крупнейшим тульским оружейником. А Никита Демидов Антюфеев, судя по дошедшим до нас сведениям, из всех кузнецов оружейной казенной слободы поставлял в Оружейную палату больше всех ружей. Но, поскольку историков в конце XVII века не было, приходится о жизни Никиты судить по устным преданиям, а о передвижениях и встречах Петра – по дневникам сопровождавших его в походах офицеров-иностранцев. В которых об исторической встрече ничего не сказано. Так что, приходится слушать предания.
А их в народе было сложено немало. Наиболее правдоподобно выглядят три из них.
Согласно первой, известной нам от биографа Демидовых, Григория Спасского, все началось с того, что через Тулу проезжал не Петр, а его сподвижник, дипломат Петр Шафиров.
Петра Павловича, сына перекрещенного польского еврея Павла Шафирова, юный царь нашел, просто гуляя по Москве. Зайдя в лавку купца Евреинова, он увидел там за прилавком молодого приказчика, шустро толковавшего о чем-то с каким-то иностранцем на иностранном же языке. Петр, знавший кроме родного русского еще немецкий и голландский, заинтересовался русским полиглотом и, дождавшись, пока тот разберется с покупателем, тщательно его допросил. Оказалось, что юношу, а ему тогда только исполнился 21 год, зовут Петром, он сын переводчика посольского приказа (читай – министерства иностранных дел), перекрестившегося в православие польского еврея Павла Шафирова, и он в совершенстве владеет немецким, польским и французским языками. Петр Павлович пришелся Петру Алексеевичу по душе и последний приказал первому назавтра явиться к нему лично «ибо де ты мне надобен». Сообразительному юноше сопутствовал успех. Он довольно быстро из простого переводчика стал настоящим дипломатом, сопровождавшим царя почти во всех его заграничных поездках и выполнявшем весьма сложные дипломатические поручения. Он состоял в торговой миссии, занимавшейся закупкой материалов для создававшегося российского флота, участвовал в переговорах с Данией и Польшей, союз с которыми перед войной со Швецией был для государства стратегически важен, и даже самостоятельно вел переговоры с Польшей на их заключительном этапе. В 1703 году, всего через 12 лет после того, как царь взял его в посольский приказ, он уже стал его руководителем, а к тому времени он уже два года возглавлял почтовое ведомство. Однако, хотя Шафиров и был у Петра Великого на хорошем счету, такой же дружбы, как с Меньшиковым или с Лефортом у них не было. Для царя он всегда был человеком из второго ряда приближения. Что не мешало им общаться вполне по-свойски. Шафиров частенько участвовал в царских попойках, да и в общении с западными дипломатами он часто использовал алкоголь как прием для достижения политических целей. В одном из своих отчетов о встрече с иностранной
