когда меня не будет, привяжись к нему и люби его, как твой отец, Гакон, – ответил Свен, с любовью приглаживая темные кудри ребенка.
Мальчик вздрогнул и, наклонив голову, прошептал про себя:
– Когда тебя не будет?!.. не будет! Разве вала[7] и тебе изрекла гибель?.. и отцу и сыну – обоим?
Между тем Гарольд сел в лодку, спущенную для него с борта короля. Гурт взглянул с умоляющим видом на отца и последовал за братом.
Годвин задумчиво следил глазами за удаляющейся шлюпкой.
– Нет надобности, – проговорил он вслух, хоть и про себя, – верить прорицателям или Хильде, когда ока предсказывала, еще до нашего изгнания…
Он остановился: гневный голос Тостига прервал его думу.
– Отец! Кровь приливает к мозгу, когда ты припоминаешь предсказания Хильды насчет своего любимца! – воскликнул молодой человек. – Они уже и без того посеяли немало раздора в нашем доме. Если мои распри с Гарольдом навели преждевременную седину на твою голову – вини в этом себя!.. Вспомни, как ты, под влиянием этих нелепых предсказаний, сказал нам, при первой нашей ребяческой ссоре, с твоим любимцем: «Не ссорьтесь с Гарольдом: его братья со временем подчинятся ему!»
– Докажи, что предсказание ложно, – ответил Годвин спокойно. – Умные люди всегда сами создают себе будущность, сами определяют себе жребий. Благоразумие, терпение, труд, мужество – вот звезды, управляющие участью человека!
Тостиг не успел возразить, потому что вблизи раздался плеск весел, и два корабля, принадлежавшие двум знатнейшим вождям, принявшим сторону Годвина, подплыли к борту рунической эски, чтобы узнать результат посольства к королю.
Тостиг кинулся к борту корабля и вскричал громким голосом:
– Король, увлекаясь внушениями безрассудных советников, не желает нас выслушать… Оружие должно порешить наше дело!
– Молчи, безумный юноша! – воскликнул Годвин, заскрежетав зубами при буйных криках злобной и негодующей радости, поднявшихся на кораблях после ответа Тостига.
– Да будет проклят тот, кто первый прольет родную кровь! – продолжал Годвин. – Слушай, кровожадный тигр, тщеславный павлин, гордящийся своими пестрыми перьями!.. Слушай, Тостиг, и трепещи: если ты еще одним словом расширишь пропасть, разделяющую меня с королем, то помни, что как изгнанником ты вступил в Англию, так и выйдешь из нее опять тем же изгнанником. Ты променяешь графство и поместья на горький хлеб изгнания и на волчью виру[8]!
Гордый Тостиг смутился от этих слов отца и молча удалился. Годвин перешел на палубу ближайшего корабля и силился могуществом своего красноречия смирить страсти, возбужденные безрассудной выходкой Тостига.
– В то самое время, когда он убеждал негодующих вождей и ратников, в рядах войск, стоявших на берегу, раздался восторженный крик: «Гарольд, наш граф Гарольд!» Годвин посмотрел в эту сторону:
Вала – предсказательница.
Вирой называлась денежная пеня не только за убийство, но и за выдачу оцененной головы, или даже – за убиение вредного животного.
