я не знаю… В новгородском войске?
Афина была не из тех, кого легко сбить с выбранного курса каким-то «демократическим самоопределением» семи саперов.
– Что ж, тогда мы будем ловить палочников вдвоем, – решительно резюмировала она. – Ты-то хоть не считаешь меня скучающей богачкой?
– Я всегда с тобой, любимая, – уклончиво ответил Григорий.
Наконец сказал свое веское слово и Розалинов. Все-таки он был старшим начальником и имел более чем достаточные полномочия, чтобы приказывать и саперам, и их командиру, старшему сержанту Липину.
– Значит, так, мужики. Все, что вы тут наговорили, – это лишнее… Видного отечественного ученого обидели, правительственную программу срываете… Но о том, что вы три месяца вели непрерывные бои с клонами, – знаю. О том, что все последние дни вы трудились без устали на космодроме Новогеоргиевска, – тоже знаю! Что вчера попали под огонь каких-то клонских психов – мне тоже известно! Жизнь у вас не сахар. Поэтому постановляю: объявляется трехчасовой привал. Ешьте, спите, можете искупаться, если здесь вообще разрешено…
– Категорически запрещено, – ледяным тоном сказала Афина и скрестила руки на груди.
– Значит, без купания обойдетесь, – невозмутимо продолжил Розалинов. – Все ясно? Вопросов нет? Разойдись!
И саперы разошлись.
Афина же с Григорием поплелись к ближайшему кринолиновому дереву.
Вид у них был помятый и озадаченный.
Вот чего-чего, а такого начала работы они совсем не ожидали…
Глава 5
Охота на палочника Штока
Май 2622 г.
Остров Вторник, архипелаг Буровского
Планета Грозный, система Секунда
Григорий и Афина провели на кроне самого внушительного в округе дерева немало запоминающихся минут.
Видели семью сумчатых белок: лишенная талии самочка, подавленный чем-то своим, беличьим, самец и четверо лысых, но уже вполне когтистых и резвых детенышей.
Белки-дети сообща грызли плод дикого кабачка, который притащили им на обед родители. На аппетит дети не жаловались, и было ясно, что они вырастут такими же мордатыми и жирнобрюхими, как их родители.
– Жаль, что они не эндемики… Я бы их тогда с собой взяла, – умиленно улыбаясь, заметила Афина.
Затем Григорий обнаружил гнездо местных сорокопутов – это были немаленькие, килограммов по пять каждая, ихтиопернатые птицы с клювом попугая какаду и лапами бультерьера.
В гнезде лежало два оранжевых яйца, каждое величиной с булыжник мостовой.
Яйца Григорий, конечно, не тронул – побоялся разозлить мать. Но вот гнездо не удержался и сфотографировал – для истории.
Как и заведено у нормальных сорокопутов, гнездо было обрамлено тушками изловленных жуков, бабочек, пауков, червей, слизней – всей той многообразнейшей пакости, которую наука скучно именует беспозвоночными, а конкордианская религия зороастризм – храфстрой. Для каждой храфстры сорокопуты
