князья и их дружинники не только богатства, но и славы. Всем памятны строки о дружине, которая жаждет «себе чести, а князю славы». Ну, а если представлялась (хотя бы умозрительно) возможность обрести и богатство, и славу одновременно, то ради этого князья пускались порой в предприятия весьма рискованные.
Великий князь Святослав Игоревич, разгромив Хазарию и одержав ряд других блистательных побед, оправился в поход на Балканы, едва не потеряв собственную столицу – Киев, подвергшийся нападению печенегов. Вернувшись и прогнав печенегов, «сказал Святослав матери своей и боярам своим: «Не любо мне сидеть в Киеве, хочу жить в Переяславце на Дунае – там середина земли моей, туда стекаются все блага: из Греческой земли – золото, паволоки, вина, различные плоды, из Чехии и из Венгрии серебро и кони, из Руси же меха и воск, мёд и рабы». Особенно поражает это последнее слово: из Руси, государства русского князя, поступают рабы! Как известно, затея Святослава окончилась для него плачевно, сам он был убит печенегами.
Ну, ладно, Святослав – великий воин. Но вот князь Василько Теребовльский, ничем ещё (кроме войны с поляками) себя не проявивший. Неизвестно, замышлял ли он что-нибудь против других князей, соседей своих, но они, опасаясь этого шустрого воина, заманили его к одному из них и ослепили. И Василько сетует, что не удались его замыслы: «Землю Польскую буду завоёвывать зимою и летом… И потом хотел захватить болгар дунайских и посадить их у себя. И затем хотел… идти на половцев – да либо славу себе буду иметь, либо голову свою сложу за Русскую землю» (Надеюсь, читатель уже понимает, что Русская земля у князей Киевской Руси – это вовсе не Россия, а только земли вокруг Киева)
Возможно, варяжские князья и дальше проявляли бы свою разбойничью суть, но они вынуждены были несколько поубавить и свою алчность, и свою спесь. Да и случай с Игорем должен был их научить. А он был не единственным, варягов не-князей убивали нередко, потому что творили они разбой и насилие, и в «Русской правде» были прописаны наказания за это. Варяжские властители поняли, что несколько десятков князей с несколькими тысячами варягов-дружинников численно были каплей в море местного населения, так что при чрезмерном обострении отношений с ним им несдобровать. У них хватило ума, чтобы не призывать на эту громадную и обильную землю других германцев, чтобы не делиться с ними добычей, а то и лишиться всего. Если бы германская колонизация приняла огромные размеры, то ещё неизвестно, смог ли бы на окраине Руси появиться русский народ, и сколько веков заняла бы его борьба против оккупантов. Не постигла ли бы русских судьба тех славянских народов, которые были онемечены и практически перестали существовать? И пришлось им балансировать на грани высокомерия и панибратства с местными славянами.
Князья перешли на славянский язык. Стали именоваться не только по владению, но и по имени-отчеству. (Конечно, выбирали себе и детям своим не простонародные славянские имена вроде Добрыни или Вышаты, а аристократические: Святослав, Ярослав,
