равенстве», ибо «очень легко будет изобразить возмездие в виде наказания (как воровство за воровство, грабеж за грабеж, око за око, зуб за зуб, при этом вполне можно себе представить преступника одноглазым или беззубым) как абсурд, с которым, однако, понятие ничего общего не имеет и который всецело должен быть отнесен за счет того, привнесенного специфического равенства»35.
Гегель также пишет о наказании как об одной из форм справедливости в государстве, о том, что «наказание в себе и для себя справедливо», о «наказующей справедливости», подчеркивая, что «понятие и мерило наказания» преступника должны быть «взяты из самого его деяния», что наказание «есть только проявление преступления, т. е. другая половина, которая необходимо предполагается первой»36.
«В преступлении, в котором бесконечное в деянии есть основное определение, – приходит к выводу Гегель, – в большей степени исчезает лишь внешнее специфическое, и равенство остается только основным правилом установления того существенного, что заслуженно преступником, а не внешней специфической формы возмездия. Лишь со стороны этой внешней формы воровство, грабеж, а также наказания в виде денежных штрафов и тюремного заключения и т. п. совершенно не равны, но по своей ценности, по тому их всеобщему свойству, что они нарушения, они сравнимы»37.
Итак, преступление и наказание рассматриваются Гегелем как противоположные, подчиненное одно другому понятия38. Справедливость наказания всецело зависит от совершенного преступником деяния, от «качественного и количественного объема» преступления. Поэтому наказание лишь «проявление преступления», другая его половина.
«Справедливость определения наказаний по их качественному и количественному характеру» у Гегеля зиждется не на «специфическом равенстве» (мести, возмездии, принципе талиона), а на соответствии («равенстве», «тождестве») наказания («нарушение нарушения») преступлению по «характеру нарушения, по его ценности». Как раз на этом соответствии основывается свойство наказания быть «в себе и для себя справедливым», именно оно позволяет наказанию быть «наказующей справедливостью», выступать в качестве одной из форм справедливости в государстве.
Все многообразие совершаемых преступлений («бесконечное в деянии») и все различие в содержании наказаний объединяются («сравниваются») у Гегеля «не по внешней специфической форме» (принципу возмездия), а по их «ценности, по тому их всеобщему свойству, что они нарушения». Это «всеобщее свойство» и лежит в основании того равенства, которое «остается только основным правилом этого существенного, что заслуженно преступником».
Иначе говоря, «всеобщее свойство» преступлений и наказаний – это их социальное общественное свойство. Потому-то наказание («противоположная субсумция» преступления) и выступает в качестве «наказующей справедливости», «способа существования справедливости… в государстве»
Там же. С. 149–150. – Под «специфическим равенством» Гегель подразумевал принцип талиона (см.: Там же. С. 492).
Там же. С. 147, 148, 150, 152.
Там же. С. 150.
«
