старая… – разревелась Наталья.
В больницу Иван Павлович поехал сам, Василий с Натальей наклюкались и уснули в комнате матери, повалившись на ее кровать.
– Пробовал ты ее стряпню? – сердито насупилась старуха, после крепких объятий со старшим сыном.
– Пробовал, – вздохнул Иван Павлович, разглядывая девяностолетнюю мать, худую, в чем душа держится.
– Легче сдохнуть, – решила мать.
– В больнице совсем не кормят?
– Ну, почему же, – возразила мать, – пшенная каша на завтрак, пустой суп на обед, пшенная каша на ужин.
– Мамочка, – подвинул принесенный килограмм яблок, Иван Павлович, – не расстраивайся, я попытаюсь тебе что-нибудь купить!
И он рысью отправился в магазин, где набрал творожков и йогуртов, все, что любят старики.
Мать встретила его покупки с удовольствием.
– Ведь им что надо, – облизывая ложку, произнесла мать, отдуваясь от съеденного, – на дом глаз положили. Я понимаю, дети беспутые, нарожали мне правнуков, а сами все в одной трехкомнатной квартире родителей ютятся. Простор нужен для правнуков!
– Так, пусти их, – робко предложил Иван Павлович, откупоривая для матери очередную упаковку творожка.
– Старая я, – взглянула ему в глаза, мать, – мне покой нужен. Уехать бы куда, а дом они, пущай забирают!
– Поехали к нам!
– Ты серьезно? – обрадовалась мать.
После подписания всех документов, Василий с Натальей проводили Ивана Павловича с матерью на вокзал.
– Стол бы прощальный накрыть, – жалела Наталья, – но вы так торопитесь покинуть нас!
– Учись готовить! – сердито оборвала ее мать.
– Она прекрасно готовит! – вступился за жену, Василий.
– Недаром ты только с рюмкой и можешь ее поганую стряпню есть! – рассердилась мать.
– Полно вам, – вмешался Иван Павлович, миролюбиво улыбаясь, – просто у вас разные вкусы!
Поезд унес их от родственников. И встреченные Екатериной Леонидовной, они спокойно доехали на такси до дома, где мать, переступив порог квартиры, подозрительно принюхалась к восхитительным запахам праздничного обеда, приготовленного для нее снохой.
– Вроде вкусно пахнет? – с сомнением покачала она головой.
– Мамочка, – засуетился Иван Павлович, – как мы живем, ведь ни разу ты не пробовала кушанья, приготовленные моей Катенькой.
– Пока на ногах была, сама готовила, – согласно закивала старуха и, переодевшись в мягкий домашний халат, переобувшись в пушистые домашние тапочки, прошла за стол.
А проглотив первую ложку жаркого, выдохнула:
– Какое счастье, когда есть еще одна сноха!
Екатерина Леонидовна покраснела от смущения.
Мать поселилась в двухкомнатной квартире Куропатковых и прожила еще десять лет
