молился, кланяясь иконам и батюшке.
Священник, отец Владимир Старгородцев вёл службу, как всегда вдохновенно, почти артистично. Ему вторил дьякон, имевший такой бас, что, как говорится, стёкла окон дрожали. Хор, состоявший из студентов музыкального училища, старательно выводил преимущественно тонкими, женскими голосами: «Господи, помилуй!»
Старушки, что стояли в первых рядах активно подхватывали любое песнопение, их дребезжащие голоса, конечно же терялись в басовитом гудении дьякона, но вот в одиноких воззваниях Господу священника Владимира были слышны отчётливо.
Отец Владимир не мог похвастаться точно такой же басовитостью, что и у дьякона, тем не менее, делая посыл, он с удовольствием ощущал, как голос его резонирует где-то под куполом храма, пролетает на невидимых крыльях, едва касаясь седых волос стариков и головных платочков женщин.
Неизменно, во всякую церковную службу Старгородцев приходил в восторг, схожий с восторгом младенца поймавшего в ладошки солнечный лучик и считал, что, таким образом, он получает благодать.
О благодати можно было бы рассказывать бесконечно, но вкратце объясню, именно благодать является причиной крестовых походов с иконами и молитвами из города в город. На её поиски устремляются грешники в святые места. Благодать не похожа на опьянение или наркоманскую эйфорию, она быстра и неуловима, а ощутивший её человек ещё долго будет тихо улыбаться, ведь настигнувшее его счастье мимолётно, как поцелуй Бога, однако стойкое ощущение теплоты остаётся надолго.
О людях, не расстающихся с благодатью, слагают легенды и рассказы, их называют блаженными, святыми.
Старгородцев себя святым не считал, завидев чуда-юд стеснительно столпившихся в притворе храма, он широко улыбнулся, перекрестился и отдельно поклонился.
Народ, предстоящий в церкви, так, что яблоку было негде упасть, заворочался, стремясь узнать, кому это батюшка уделил внимание. Не то, что почтение, но удивлённый шёпот пронёсся по храму и замер, наткнувшись на чашу с причастием, что вынес из алтаря отец Владимир.
Шли последние минуты церковной службы. Уставшие старушки, опасливо косясь на робких байкеров, пробрались к скамейкам, чтобы присесть, вытянуть вперёд усталые ноги, обутые в удобную обувку на плоской подошве.
Матушка Елена, жена отца Владимира Старгородцева принялась, как всегда, обходить старушек с кастрюлей компота, всякий раз остававшегося после причастия. Тут надо пояснить тем, кто не в курсе, причастие, а именно ложку кагора с хлебом, всегда причастники запивают небольшим количеством компота, что выдаётся им в одноразовых стаканчиках, в храме.
Заметив столпившихся в притворе храма байкеров, матушка и к ним подошла, с натугой, впереди себя, неся пятилитровую кастрюлю, правда, уже ополовиненную.
– Пейте, дорогие мои, небось устали с дороги, – разглядывая пыльные лица, пропела матушка Елена и кивнула на свой карман, откуда торчала целая стопка стаканов.
Мужиков
