замирало сердце, страх сковывал мысли. Хотелось бежать сломя голову подальше от этого страшного логова озверевших людей, для которых не осталось ничего святого. У них теперь был только один бог в лице своего командира, лютого, смотревшего на мир голодным волчьим взглядом. Но брат не оставил ему выбора. Оттащив в сторону и прижав к стволу дерева, дыша в лицо тяжёлым перегаром, приставил к горлу холодную сталь острого ножа. Ислам всё понял. Ему не уйти отсюда, надо выждать время.
Уже через неделю Ислама взяли на ночную вылазку. Шли долго, пробираясь узкими тропами под скудным светом тонкого месяца, шарахаясь от каждого звука ночного леса. Спускались крутой тропой, цепляясь за редкие кусты, соскальзывая на мелких камешках. Вышли к дороге, затаились. Пост был метрах в трёхстах. На посту зашлась в лае сторожевая овчарка, к ней присоединился вой бродячего пса. Боевики выжидали.
Недалеко от поста часового стояло наскоро сколоченное помещение для роты сапёров. Бойцы спали после трудного дня. Уже больше недели разминировали участок степи, обильно поросший сорняком и пересыпанный разного калибра камнем, доходящим до валуна. И, на каждом метре степи, могла притаиться холодная смерть. Оставался последний смертоносный участок у кромки леса, когда сумерки резко сгустились, заставив отложить разминирование до утра. Заградительную проволоку не стали растягивать заново, решив расставить флажки. Со стороны леса можно было ожидать только непрошеных гостей. Ребята разметались на самодельных топчанах, ночь не приносила прохлады, а спать под открытым небом не было возможности. Здесь всё еще была война, не та война, где противники сходятся в открытом бою, а подлая, звериная, выныривающая из темноты и бьющая в спину.
Боевики решили обогнуть голый от зарослей участок, и отошли в сторону леса. Скрывшись в зарослях, прошли по краю к степи и притаились. Проволочного ограждения не было, значит, минёры потрудились на славу, тем самым, очистив путь противнику. Командир жестом приказал выстроиться в цепочку и, согнувшись, ступил из леса. Остальные потянулись за ним. Шли плотно друг за другом, были уверены, что мин нет.
Грохот со стороны минного поля вырвал из паутины сна спавших ребят. В лае зашлись псы, орал благим матом старшина, стараясь удержать в помещении переполошившихся бойцов. Но ожидаемой стрельбы не было, вскоре и псы угомонились. Включили прожектор, направили на поле, выхватывая кусками участки земли. На поле не было движения. Была тишина. Выставили второго постового и завалились на койки. Заснуть уже никто не мог. Болтали, выходили курить, играли в карты. А на рассвете, со стороны поля, услышали еле доносящийся стон, будто ребёнок всхлипывал.
Андрей, первогодок, веснушчатый, со смешно торчащими ушами белобрысый мальчишка, покрылся потом с головы до ног. В его воображении пронеслась страшная картина, в которой ребёнок залез на минное поле и наступил на последнюю оставшуюся мину.
Конец
