посвящая в тайну. Те акулы бизнеса, которые о ней узнавали, впоследствии не жалели ни сил, ни средств ради сохранения секрета.
Это был небольшой и очень тесно спаянный клуб посвященных, бо́льшая часть из которых ненавидела друг дружку до зубовного скрежета, но вынуждена была сосуществовать, оберегая общую тайну, лелея, взращивая в ожидании законной доли от того, чего несведущему не купить за все бриллианты мира.
И сегодня тайне в очередной раз угрожает опасность. Это не пронырливый журналист, каким-то чудом пронюхавший о том, чего никто не должен знать. И не очередной азиатский финансовый магнат, чья собственная разведка нарыла нечто настолько интригующее, что он готов пойти на любое преступление, лишь бы стать одним из посвященных. Или даже единственным.
Все это привычные угрозы, методы борьбы с ними давно отработаны до мелочей, беспокоиться не о чем.
На этот раз удар нанесен оттуда, откуда его никто не ждал. Не было прецедентов и предпосылок. Никогда не было. По той простой причине, что тайны такого рода никогда не прятались в паутине Мировой сети. Они не жили своей жизнью в недрах кремниевых пластин, вырезанных из монокристаллов, не пробегали через океаны по проводам или нитям оптического волокна.
Хотя если говорить начистоту – таких тайн вообще никогда не было.
Но и проектов, подобных «Второму Миру», не существовало тоже. И то и другое уникально, неудивительно, что тайна неотделима от единственной игровой вселенной.
И в этой вселенной не все ладно. Кто-то раз за разом наносит коварные удары, не давая тайне покоя. Она остается недосягаемой, а значит, в ближайшее время нечего даже надеяться на получение своей доли от давно ожидаемых щедрых побегов.
Эрик Коулман был советником президента по вопросам национальной безопасности, а также человеком, посвященным в тайну. Он тоже рассчитывал на свой законный росток – ведь когда-нибудь настанет то неизбежное время, когда это станет необходимым. Сидя перед ортопедической кроватью, на которой лежал Старик, он, не моргая, наблюдал, как тот неспешно пьет из непрозрачной трубочки, протягивающейся от одного из многих медицинских аппаратов, загромождавших добрую половину немаленькой комнаты.
Старик выглядел плохо. Не то чтобы из-за старости. Он явно переходил все отпущенные ему сроки, про таких говорят, что их на том свете давно уже с фонарями ищут.
Хотя какие, к черту, могут быть фонари? Старика там уже не первый год разыскивают с морскими прожекторами, никак не меньше.
Его тело давно увяло, лишь крохотный шаг отделял его от состояния, при котором будет трудно найти какие-либо различия между ним и тысячелетней мумией. Восковая фигура с искрой непонятно как удерживающейся жизни.
Слишком холодно для жалкой искры.
Старик умирал, но он занимался этим
