говорил.
– Нет, ту, на Комендантском.
– Купил кооператив. В любой кооператив можно без очереди за деньги просочиться.
– Как все просто у тебя!
– Да, просто! Я не хотел жить с родителями и не стал! Я мог купить только однокомнатный кооператив, а мне нужна была двухкомнатная квартира – я оформил фиктивный брак и купил ее. Потом развелся – всего-то в пятьсот рублей обошлось! А иждивенцы по жизни будут до конца своих дней мучиться в коммуналке, ссылаясь на обстоятельства и проклиная закон, который ставит на очередь лишь с шести метров на человека. В конце концов, на меньшую комнату могли бы обменяться, помучиться чуть-чуть, и получить квартиру!
– Не все же такие предприимчивые, как ты, – довольно ехидно заметила Наташа.
– Благодаря этой предприимчивости ты пять лет жила в трехкомнатной квартире, – напомнил Пахомов.
Сейчас, вспомнив тот ночной разговор, Наташа вздохнула.
Боря обнял ее, заглянул в глаза:
– Что с тобой?
– Сама не знаю, как-то пусто.
– Может, Димку привезти? – предложил он.
– Нет, ему на даче хорошо, и к новому садику он привык. Мне надоело безделье, я же ничего не делаю. Хожу на работу, потом жду тебя, а ты иногда задерживаешься, и я не знаю, что делать. Телевизор смотреть?
– Можно видеомагнитофон. У меня на работе стоит. Навезу тебе иностранных фильмов, будешь смотреть и потом мне рассказывать.
– Нет, боюсь, я его сломаю.
– Ломай на здоровье.
– Нет, не хочу.
– Да что ж тебе нужно тогда? – начал он терять терпение.
– Наверное, простой человеческой жизни с ее проблемами и трудностями. Слишком у нас все гладко, вот этого я и боюсь… Все время чувствую себя не в своей тарелке – и на работе и здесь. Будто что-то чужое взяла.
– Что тебе мешает?
– Твои деньги. Вернее, то, как они тебе достаются.
В конце концов Пахомов вышел из себя.
– Да ты понимаешь, что десять из десяти твоих подруг были бы счастливы оказаться на твоем месте? Птичьего молока тебе не хватает?!.
– Мне все время кажется, что ты меня покупаешь.
– Да не покупаю, глупая, а завоевываю. Я каждый день боюсь, что приду, а тебя нет.
– А если я и вправду уйду? – она сама не поняла, зачем сказала это.
Глаза Бориса сверкнули неожиданной злостью.
– Не думай, я не покончу жизнь самоубийством! Впрочем, – сказал он вдруг холодно, – может, тебе и вправду стоит уйти и подумать? Хочешь ли ты быть со мной, хочешь ли ребенка от меня? Повторяю, я измениться не могу: я такой, какой есть.
– Значит, измениться должна я?
– Да. Решай. Даю тебе три дня. Если в четверг не вернешься, я буду считать, что все кончено.
И он вышел из комнаты,
