рано познавший несчастье. Ему не было и пяти лет, как умерла мать.
Роман быстро сдружился с ним, и они старались держаться вместе. Алеша попытался успокоить приятеля:
– Ты же знаешь этих сволочей, им только дай повод докопаться. Подонки, одним словом!
Он похлопал Романа по плечу, и они пошли на построение.
На следующий день на утреннем осмотре, увидев у Романа синяк под глазом, командир взвода поинтересовался:
– И кто же вас так?
Роман опустил голову. Тогда лейтенант позвал командира отделения.
– Доложите, товарищ Живаев, откуда у вашего подчиненного вот это? – офицер указал на синяк под глазом.
На лице Живаева скользнула ехидная улыбка.
– Я упал, – неожиданно проговорил Роман.
– Где же? И интересно, как? – недоумевал офицер.
– Он упал, – подтвердил Живаев, встав по стойке «смирно». – Я видел, как он ударился об стол. Хорошо, что глаз не выбил, товарищ лейтенант.
Роман злобно посмотрел на своего командира отделения.
– Пишите объяснительную, – приказал командир взвода. – Прямо сейчас. И все как было.
Живаев и Кушнерёв прошли в бытовую комнату. Командир отделения закрыл плотно дверь и подошел к рядовому:
– Кушнерёв, не смотри на меня волком. Это солдатская жизнь. У неё свои законы. Будет тебе год, и ты будешь нормально жить. Пойми, и никто ничего здесь не исправит. Даже этот зеленый лейтёха, наш комвзвода. Я в свое время тоже вставал в пять и чистил до четырех часов ночи картошку. Драил туалеты и стирал вонючие носки «дедам». И я так же ходил в синяках. А почему?
– Потому что ты сам этого хотел! – огрызнулся Роман, и, взяв чистый листок, начал сочинять объяснительную.
Живаев промолчал.
12
Шел декабрь 1979 года. По учебному подразделению поползли слухи, что отдельные разведроты скоро отправят в Афганистан. Эту новость Роман воспринял с энтузиазмом. Так хотелось поскореё забыть эту строевую и огневую подготовку, зубрежку уставов.
Впрочем, все прояснилось 28 декабря. Утром роту срочно построили на плацу. Командир неторопливо пробежал глазами по строю и громко скомандовал:
– Равняйсь! Смирно! Равнение направо!
Чеканя шаг, он подошел к командиру батальона.
– Лёха, чего им неймется перед Новым годом? – тихо проговорил Роман стоящему в первой шеренге другу.
Сурин пожал плечами:
– Жираф большой, ему видней!
Поздоровавшись со строем, комбат сразу же перешел к делу:
– Я обращаюсь к вам от имени высшего военного командования страны. Должен вам сказать, что на вас, товарищи, возложена ответственная задача: с сегодняшнего дня вы – воины-интернационалисты.
Небольшой шумок пробежал по строю. Но комбат, не обращая на это внимания, продолжил:
– Вы знаете, какая сейчас сложная
