с какой-нибудь штукатурки или краски. Я не знаю. Не пробовала.
Окно распахнуто настежь, потому что ночи здесь жаркие и душные. Кондиционера в моей комнате нет и никогда не будет, поэтому у моей кровати постоянно стоит банка с водой. Если я просыпаюсь ночью и понимаю, что задыхаюсь от нехватки воздуха, то выливаю на себя полбанки моего спасения. От этого становится легче, и я могу продолжать спать дальше и тихо надеяться, что ничто не сможет больше потревожить мой сон. Вентилятор у нас в доме только один, поэтому мы пользуемся им по очереди, чтобы все мы были в одинаковых положениях. Сегодня мой черёд – работающий «Вини», как назвал его мой отец, был направлен на меня и создавал приятный ветерок, от которого за ночь онемела половина моего тела, которая не была спрятана под одеялом. Я не жалуюсь. Без него куда хуже.
Он вернётся ко мне только через три дня.
Приходится подтянуть к себе ткань и залезть под неё полностью, с головой. Я переворачиваюсь на другой бок и немного приподнимаю угол одеяла, чтобы было чем дышать. Вижу половину комода из светлого дерева. Верхний ящик немного выдвинут, а прямо с его края свисают мои красные трусики, которые я вчера небрежно попыталась туда засунуть. На краю в рамке стоит фото моей мамы.
Мама умерла, когда мне было четырнадцать. Три года назад.
Её убил рак.
У неё была красивая улыбка и голубые глаза цвета чистой реки. Как у меня. Папа всегда говорит, что я очень на неё похожа, вот только волосы у нас разные. Я в отца: брюнетка. Брат и сестра в мать: оба натуральные блондины.
Становится душно, и я откидываю одеяло в сторону, вдыхая воздух и шумно отпуская его обратно. Слышу, как за стенкой начинает оживать кофеварка, наверное, отец уже проснулся, потому что каждое его утро начинается с кофе. Он кофеман. Я не люблю кофеин.
Мама тоже не любила.
Я свешиваю с кровати конечности и босыми ногами шлёпаю до распахнутого окна. Упираясь руками о подоконник, я выглядываю на улицу и с наслаждением смотрю на океан. Сегодня штиль: ни одной волны. Солнце алой размазанной краской уже восстало из-за горизонта, пляж, который находится от нашего домика примерно в пятидесяти метрах, уже начинает заполняться людьми.
Сегодня выходной. Здесь днём будет полно туристов или ребят из нашей школы. Они как обычно будут либо кататься на досках (хотя сегодня штиль. Если, конечно, к вечеру не поднимется ветер), либо играть в пляжный волейбол, либо просто загорать. А вечером, может быть, устроят одну из своих вечеринок, которые так не любит мой отец из-за громкой музыки.
Мы переехали в Новую Гвинею месяц назад и поселились в небольшом домике на Северном побережье Папуа в Маданге. Папа сказал, что его перевели из Америки сюда по работе. Я никогда с ним не спорила, лишь сестра поначалу психовала из-за того, что ей придётся оставить друзей и университет, да брат ныл, что тут нет интернета.
В итоге интернет есть. Сестра нашла себе новых шестёрок, а мы с братом отправились в школу. Почти посреди семестра. Уже месяц я пытаюсь привыкнуть к новой обстановке, но никак не получается. Да, здесь кроме коренных жителей есть ещё и другие: американцы, немцы, французы, короче, все, кого забросила сюда судьба, но я не стремлюсь с ними сближаться. Мне лучше быть одной. В своём собственном мире, который я придумала, после того как умерла мама.
Закрываю глаза и вдыхаю запах океана. Пахнет солью и рыбой. Пахнет свободой.
Скольжу языком по пересохшим от жары губам и резко разворачиваюсь, направляясь в сторону шкафа. Попутно выключаю «Вини», от которого порядком начинает неметь всё, что только можно. Дверки с тихим скрипом открываются, и на меня падает несколько футболок с верхней полки – я успеваю их поймать и запихнуть обратно, прежде чем они оказываются на полу.
Я стою в одном купальнике, в котором спала, перед битком набитым гигантом и думаю, что же надеть. В итоге на мне оказываются джинсовые шорты и голубая майка. На шее видна салатовая верёвка от моей «ночнушки», а мне как-то всё равно, потому что я частенько так выхожу на улицу. Иногда после школы хочется заскочить на пляж, а идти домой переодеваться ужасно лень.
Как только умерла мама, я целыми днями проводила на пляже Лос-Анджелеса. Я брала её доску, и отплывала далеко от берега, хотя сама никогда не умела кататься на ней. Я просто сидела в полном одиночестве и смотрела на горизонт. В такие моменты мне казалось, что мама рядом, где-то сидит на воде и смотрит вместе со мной на заходящее солнце.
Здесь я тоже так делаю, особенно после неудачного дня, которые преследуют меня как полоски у зебры. Бедное животное эти полоски преследуют постоянно.
Закрываю противно скрипящий шкафчик и бросаю взгляд на своё отражение в зеркале. Растрёпанные каштановый волосы, ярко-голубые глаза, курносый нос, тонкая талия – всё это кажется каким-то помятым и некрасивым, словно использованный презерватив. Дожили! Я сравниваю себя с этой гадостью! Моя самооценка снизилась
