все помнили требование Алистера Бинга не доводить до сведения Элеонор душераздирающего факта, что жених принадлежал к ее, женскому, полу.
«Бедняжке и так досталось, – говорил Алистер сыну, – ни к чему добавлять к разбитому сердцу еще и уязвленную гордость».
Все, однако, замечали, что пока что сердце Элеонор пребывает в поразительно бестрепетном состоянии. Казалось, на нее трагедия подействовала меньше, чем на остальных.
«Впрочем, трудно разобраться, что она на самом деле думает или чувствует по тому или иному поводу, – делился Гард с Дороти. – Моя сестра всегда бесстрастна».
Сам он как будто полностью отошел от потрясения и выглядел, как обычно, жизнерадостным здоровяком.
Элеонор сообщила, что ей необходимо удалиться, чтобы отдать распоряжения слугам, иначе обед может задержаться. После ее ухода присутствующие облегченно вздохнули и разговор стал оживленнее.
С утренней прогулки вернулся Карстерс. Ему потребовалось размяться, чтобы убедить себя, что его страхи, сомнениия и подозрения беспочвенны. Тем не менее возвратился он еще более убежденным, что многие факты требуют объяснения, иначе смерть Маунтджой нельзя считать случайностью.
«Во-первых, – размышлял он, – надо выяснить, кем был (была) мужчина (женщина) и сообщить родственникам, если они имеются. Во-вторых, разобраться, знает ли Бинг что-нибудь о частной жизни Маунтджой. Этим я и займусь. Посмотрим, куда это меня приведет». С этими мыслями он вошел в гостиную.
– О, мистер Карстерс! – приветствовал его Гард. – Подсохла ли утренняя роса ваших версий?
– Я не хочу обсуждать мои гипотезы, хоть тяжкие, хоть легковесные, – ответил он. – Лучше поиграем в теннис.
– Как, после… Я бы не смогла! – воскликнула Дороти. – Какое черствое предложение!
– Не смею навязываться, – сухо промолвил Карстерс.
– Отвратительно! – Дороти сморщила носик. – Разве можно так меня расстраивать?
– Дело не в этом, – вмешался Берти, краснея, но бросаясь защищать ее от ухмыляющегося пожилого человечка. – Дело не в том, что нам так уж дорога Маунтджой, просто…
– Просто старинные британские предрассудки не позволяют вам поступать так, как хотелось бы, – усмехнулся Карстерс. – Кто-то умер – не важно, кто, как и почему, но играть после этого было бы неприлично.
Берти промолчал. Карстерс повернулся к Гарду.
– Где Элеонор? – неожиданно спросил он.
– Подгоняет слуг, – пренебрежительно ответил Гард. – А что?
– Хотел узнать, как она.
– В полном здравии, в полном здравии! – Гард махнул рукой и чуть не упал с подлокотника кресла.
– А вы, мисс Кларк? – обратился Карстерс к Дороти.
Солнце светило прямо в миловидное, но бледное этим утром лицо Дороти. Та поежилась.
– Я напугана, – призналась она.
Алистер Бинг шумно сложил газету
