заключил Карстерс, выпрямившись.
Гард, сидевший на краю кровати в комнате, куда они перенесли мертвую, обреченно покачал головой:
– Верно. Нам лучше спуститься вниз.
Молодой человек уже собрался последовать за отцом по лестнице, но Карстерс задержал его:
– Минутку, мальчик мой…
– Вам не по себе? – сочувственно произнес молодой человек. – Да уж, невеселое дело – возиться с мертвецами! Но в госпиталях к ним привыкли. Выпьем-ка бренди, это то, что вам сейчас нужно. Нет, как вам это нравится? Какого черта ей понадобилось принимать ванну в нашем доме? Кто она такая? Как сюда попала? И еще уйма вопросов.
– Каких? – быстро спросил Карстерс.
– Распахнутое окно в ванной, незапертая дверь… А этот Маунтджой? Терпеть не могу таких сладкоречивых типов, но все же где он?
– Он мертв, – тихо ответил Карстерс, указывая на спальню, где лежал женский труп. – Он здесь.
Гард побелел, ноги у него стали ватные, он схватился за перила, чтобы удержаться.
– Где?! Что вы несете? – пролепетал он.
Карстерс крепче взял его за руку.
– Держитесь сами, старина, – властно сказал он. – Такого здоровяка, как вы, я могу и уронить. Знаю, какой это шок, но мы должны смотреть правде в лицо. Это и есть Маунтджой, только лучше не говорить вашей сестре.
– Не говорить моей сестре? Но она все равно узнает!
– О смерти Маунтджоя – конечно, – ответил Карстерс, удивленный малодушием молодого здоровяка. – Но не о том, что Маунтджой был женщиной.
– Теперь я начинаю понимать… Какая неудача: узнать, что твой жених – женщина! – Гард захихикал.
– Чем дурачиться, лучше вытащите из ванны затычку! – прикрикнул на него Карстерс.
Маленькая компания внизу, безмолвная, но все сильнее волновавшаяся, напряженно ждала дальнейших событий. И дождалась. Дверь распахнулась внезапно и бесшумно – в таком безупречном доме дверям не полагалось скрипеть, – явив им бледного, в холодном поту Гарда.
– Он мертв, – хрипло и отрывисто сообщил он.
– Кто? – спросила миссис Брэдли.
– Маунтджой, конечно. Потому и не спустился к ужину. Не смог. Он уже лежал мертвый. Утонул в ванне.
Будь известие не настолько серьезным, Дороти не удержалась бы от смеха, хотя смех у нее вырвался бы истерический, а не веселый. Хорошо зная своего жениха, она понимала – и от этого понимания у нее холодело сердце, – что о естественной смерти он сообщил бы иным тоном.
– Гард! – Она боролась с истерикой из последних сил и чуть не сорвалась на визг. – О чем ты, Гард? Как это – мертв?
– Я не настроен шутить, – проговорил молодой человек, угрюмо уставившись на миссис Брэдли. – Хотя сегодня вечером в этом доме изрядно повеселились. Маунтджой умер еще до того, как все мы вышли к ужину. Вам понятно? Никто еще не спустился, а в наличии уже был мертвец.
– Но послушай… – начал Берти
