пажа, а твоя светлая душа убеждала бы охрану у райских врат, что идиотам там самое место!
– Таки бедный мальчик всего лишь хотел совершить подвиг, – заботливо вступилась белая кобылка, невзирая на возмущённое фырканье Центуриона. – А шо, нельзя? Ой вей, какие вы все скучные, мужчины…
– Скучные, зато живые! – парировал бывший бог, но я похлопал его по плечу, указывая взглядом на зашевелившегося дракона.
– Уходим.
На этот раз все дружно, без споров и обсуждений (в гробу у нас видели демократию) исполнили мой приказ. Дожидаться, когда звероящер придёт в себя и начнёт второй раунд, не улыбалось никому. После десяти минут бодрой рыси мы наконец отскакали на достаточное расстояние, чтобы слегка сбавить шаг и расслабиться.
Не вдаваясь в пустой пересказ наших ничего не значащих диалогов, так замечательно увеличивающих объём любого литературного произведения, скажу лишь, что второго дракона брат моей бывшей супруги обнаружил почти сразу. И – о чудо! – хвала северным небесам, это оказался маленький костогрыз, смоляной бок! Чёрная летучая рептилия размером с хорошую таксу, летает не выше и не дальше воробья, но зато плюётся струёй пламени на три-четыре метра прицельного боя!
Скажите, что ещё может оказаться таким же полезным и так пригодиться в глухих подземельях, набитых вампирами? Вот теперь мы смело можем наведаться в гости к барону Роскабельски. Хотя мне почему-то кажется, что он будет нам не очень-то рад…
– Берём?
– Легко. – Эд пошарил в кармане, выгреб горсть чищеных лесных орехов и, напевая древнюю песню викингов, пошёл знакомиться:
Гаснут, как фонарики, огоньки последние.
Спят драконы маленькие, спят драконы средние.
Только самый крохотный щурит глазки-бусинки.
Он, как ты, хорошенький и, как ты, малюсенький…
Не знаю, с чего дядя моей дочери решил, что этот набор примитивных рифм с тупым сюжетом, притянутой за уши логикой и вообще, как мне кажется, уворованный из детской колыбельной, может гипнотизировать драконов.
Но самое поразительное, что маленький, зелёный в жёлтую крапинку звероящер выпучил глазки, захлопал длиннющими ресницами и вывалил набок раздвоенный змеиный язык. Похоже, он был совершенно счастлив и буквально жаждал вылизать лицо автора – исполнителя древних песен.
– Как он это делает, мой лорд? – зачарованно выдохнул Метью.
– Это тайна, – многозначительно ответил я.
Мой паж кивнул так, словно получил самый исчерпывающий ответ. Ребекка и Центурион обменялись взглядами. Каждый из них понимал и даже по-своему любил кудрявого бога, конечно, пока тот не переходил определённые границы. А если вы помните, для дяди Эдика границ по определению не существовало…
– Этот со мной! – объявил дядя моей Хельги, покачивая уютно устроившегося у него на руках полутораметрового змеёныша.
Ну если уж совсем честно, то метр с хвостиком,
