тебе полегчает, я готов пришить старушку, – от всей души предложил бывший бог.
И вы знаете, на тот момент я почти согласился. Меня сбил с панталыку Седрик, как всегда вошедший не вовремя.
– Я не вовремя, сир?
Вот видите? Мне с трудом удалось сдержать рвущееся с языка «да», потому что дядя Эдик мог отнести его на свой счёт.
– Мы с сэром Эдом как раз обсуждали невероятную возможность трагической смерти леди Мелиссы. Она не намерена добровольно откинуть копыта?
– Это вопрос к ней или ко мне?
– Не намерена, – поняли мы с богом. – Присаживайтесь, старина, выпейте с нами. Или вы по делу?
– Когда я отказывался от выпивки или приходил без дела?! – Старый крестоносец глянул в почти пустой кувшин, вылил оставшиеся грамм сто себе в глотку, шумно крякнул, постучал кулаком в грудь и только после этого спросил: – Прикажете привести пленника?
Я недоумённо обернулся к северному богу. Тот сделал вид, будто бы вот только сейчас вспомнил что-то важное, и хлопнул себя по колену:
– Здесь было слишком мало вина, чтобы освежить мою память! Ставр, мы же поймали беглого барона!
– Роскабельски? – удивился я. Седрик утвердительно кивнул. – Кто его взял? Кому из наших людей полагается награда? Если, конечно, это не Метью…
– Нет, нет, друг мой, – поспешил успокоить меня дядя Эдик. – Его привели к нашим воротам волки. Кстати, Седрик должен был выдать им за это целого барана.
– Неужели вы думаете, что я забыл это сделать?
– А, ну тогда вообще все вопросы решены. Он твой, Ставр.
– Кстати, сир, а про баньши я вам не успел рассказать? – неторопливо донеслось мне вслед.
Я замер. По спине меж лопаток и до поясницы пробежал противный предательский холодок.
Баньши – горбатая женщина-птица с противным голосом и пошлой тенденцией предсказывать чью-либо смерть. Я несколько раз встречал таких за Гранями. Совершенно сумасшедшие твари, причём даже без справок, в отличие от нашего домашнего психа. Во времена расцвета Асгарда они были очень популярны и почитаемы, даже ходили слухи, что сам О́дин переманил несколько особей из Ирландии. Не знаю, сколько правды в этой версии, но баньши не редкость в Закордонье. Хотя к замку Кость мы их не подпускали ни разу.
– Что ей нужно, Седрик?
– Вы полагаете, я посмел бы спросить?!
Тоже верно. Тот, кто дерзал прервать песнь или плач баньши, рисковал:
1) полной потерей слуха, ибо встревоженная зараза пронзительно орёт на столь пронзительном уровне, что заставляет лопаться барабанные перепонки в ухе;
2) стать первым кандидатом на внезапную смерть, так как обычно баньши рыдает о ком-то определённом, но если её прервать, то она запросто переключится и на вашу скромную особу.
– Да, прости,
