в гостиную, и Фредерик кивнул брату. После этого таким же кивком он приветствовал Анну, но ничего ей не сказал. Винсент смотрел вовсе не на него, а на Кристину: завернувшись в махровый халат Анабель, она пила чай в кресле.
– Не думал увидеть здесь тебя, – сказал Винсент.
Кристина пожала плечами:
– Когда я пришла, то думала, здесь будешь ты.
– Как выставка? – спросил Фредерик, то ли не желая обращать внимания на взгляды, то ли ему было попросту плевать.
Анна пожала плечами:
– Прекрасно. Завтра вечером открытие. Предлагаю отпраздновать.
– Как пожелаешь.
– Нет, – Анна внимательно смотрела на Фредерика. – Я хочу отпраздновать, как раньше. Как тогда.
– Ты уверена?
– Более чем. Кажется, мы слишком давно не делали ничего подобного.
Кристина недоуменно смотрела на присутствующих, не очень-то понимая, о чем они говорят. Но вот остальные, похоже, прекрасно знали. Винсент выглядел удивленным, но Анна смотрела только на Фредерика, на задумчивого Фредерика, как будто именно от его слова зависело будущее их предприятия.
– Честно говоря, не думаю, что это хорошая идея, – сказал он.
– Не говори глупостей! – фыркнула Анна. – Это прекрасная идея. Мы уже давно корчим из себя приличных мальчиков и девочек, но вам отлично известно, что мы далеко не такие. Нам нужно нечто иное. Нечто большее.
– Может быть. Но я не хочу из-за Анабель.
– Прошло много времени. Думаю, она примирилась с утратой.
Фредерик помолчал. Наконец, сказал:
– Хорошо, я поговорю с Ани. Если она не против, устроим как в старые добрые времени.
– Прекрасно.
Анна с любопытством смотрела на Кристину и, казалось, ожидала, как та отнесется ко всему происходящему. Но Кристина ровным счетом ничего не понимала. Нахмурившись, она спросила:
– Кто-нибудь объяснит мне, что происходит?
– Конечно, дорогая, – улыбнулся Фредерик. – Раньше мы частенько устраивали вечеринки – вечеринки удовольствий и тонкой эстетики. Все желания, любой запретный каприз… мы делали все. Делали красиво. Пытаясь понять. И отыскать то, что действительно оказывает влияние.
– Оргия? – насмешливо спросила Кристина.
Он поморщился. Кажется, слово не доставляло ему удовольствия, хотя Кристина с легкостью могла представить его в объятиях сразу нескольких девиц. Вряд ли Уэйнфилд был бы смущен.
На своем кресле пошевелился Винсент и впервые за долгое время подал голос:
– Ты не совсем понимаешь, в чем дело. Мы не ищем сексуальных удовольствий, хотя они не исключены. Просто жизнь слишком скучна. Она плоская и обыденная, насквозь предсказуемая и рутинная. Ты можешь возразить, что твоя работа далеко не такая. Может быть. Но разве ты не идешь по одним и тем же маршрутам, раз за разом? Меняются группы и клубы, но суть остается той же. Жизнь каждого слишком плоская. Поэтому мы пытаемся найти что-то, что может ее разнообразить.
– Удовольствия?
– Именно.
