может быть быстро переброшена для атаки на Деникина, что явилось бы несомненной угрозой самому его существованию. Поощрять поляков заключать такой поспешный и сепаратный мир и в такую критическую минуту значило бы окончательно свести на нет: 1) общую политику союзников в вопросе о помощи Колчаку и 2) специальную политику Великобритании в вопросе об отправке Деникину больших запасов военного снаряжения.
В этом случае мы стали бы левой рукой уничтожать то, что сделано нами правой, а держась различных, противоположных и исключающих одна другую политических целей на различных секторах одного общего фронта, мы ничего другого не сделали бы, как только продолжили бы бесполезное кровопролитие и помешали создать в той или иной форме прочную власть. В силу всего этого вполне ясно, что в данный момент наша политика должна быть направлена к тому, чтобы убедить поляков продолжать в течение еще нескольких месяцев то, что они делали до сих пор, т. е. сражаться и бить большевиков на границах своих владений, не думая ни о решительном наступлении на сердце России, ни о сепаратном мире…
По отношению к прибалтийским государствам следует проводить такую же политику, как и по отношению к Польше, – иначе говоря, не нужно предпринимать никаких действий, которые требовали бы от союзников больших жертв и накладывали бы на них большую ответственность, но, с другой стороны, необходимо, чтобы мы могли продолжать оказывать материальную и моральную поддержку тем антибольшевистским силам, которые существуют, координируя, насколько возможно, их действия с целью не допустить несвоевременной катастрофы на этом участке фронта».
Но опасности, грозившие Деникину, росли вместе с его победами. Он принял на себя ответственность за очень большую часть России, не обладая при этом ни моральными, ни политическими, ни материальными ресурсами, необходимыми для восстановления в стране благоденствия и спокойствия. Население, приветствовавшее его войска и боявшееся большевиков, было в то же время чересчур напугано всем, что оно пережило в эти последние годы для того, чтобы реагировать более или менее энергично на его приближение. Ответственность за управление большими городами и провинциями в этот период всеобщей нужды и замешательства, в тяжелых транспортных условиях, при сокращении торговли, – вся эта ответственность пала на простого, мужественного офицера, только незадолго перед тем впервые почувствовавшего вкус политической деятельности и перегруженного и без того задачами по организации армии и ведением военных действий.
Те смешанные политические элементы, которые были сгруппированы вокруг него, были слабы, и их мнения по самым существенным вопросам резко расходились. Некоторые советовали ему развернуть императорские знамена и идти в наступление во имя восстановления монархии. Только таким образом, говорили они, можно будет противопоставить большевизму лозунги, одинаково понятные всем. Но большинство его советников и офицеров заявило, что они не потерпят
