Она не просто похорошела и расцвела, она обрела какую-то сказочную привлекательность.
Яша, верный друг, заметив, что с приятелем творится неладное, попытался отвлечь его. Когда наконец Глеб был в состоянии произносить что-то членораздельное, Яша, который уже обо всем догадался, тем не менее осторожно поинтересовался, что случилось, и тот, не раздумывая, ответил:
– Я влюбился!
– Ну-у! – протянул Яша. – Тоже мне новость!
– Нет, Цыпа, на этот раз, похоже, я втрескался капитально.
– Слушай, Батон, ты не горячись. Я понимаю, за лето девчонки изменились, загорели и все такое. Но это же не повод сразу в них влюбляться.
– Повод, не повод… Ты меня уже забодал своими мудреными разговорами! А я вот взял и влюбился.
– Понятно, – вздохнул Яша.
– Да что тебе понятно? Если бы ты только мог это понять! Ведь она…
– Кто?
– Ага, так я тебе и сказал! Знаю я вас с Пятаком, ведь достанете потом. Нет уж, больше я тебе ничего не скажу.
– А это и не обязательно, – рассмеялся Яша. – Достаточно всего лишь проследить траекторию твоего обезумевшего взгляда, как становится ясно, что новой причиной умопомешательства Батона стала Ленка Авдеева. Угадал?
– Да иди ты со своей траекторией! – вспыхнул Глеб. – Сам ты обезумевший!
– Ладно тебе! Чего ты заводишься?
– Я не трактор, чтобы заводиться, понял? Отцепись и жми своей дорогой, пока я тебе по балде не надавал.
Яша нисколько не обиделся. Лишь покачал головой, вздохнул и оставил друга наедине со своими мыслями.
Тем временем чувство, всколыхнувшее Глеба и заставлявшее его трепетать не только при виде Лены, но и каждый раз, когда он думал о ней, неотступно росло в его сердце. К середине сентября он уже начал испытывать приступы отчаяния, обычно возникающие при отсутствии взаимности. Как подступиться к Лене, Глеб не знал. Он вообще не знал, как общаться с девчонками. За последние два года он влюблялся раз семь или восемь. Иногда это была всего лишь небольшая вспышка, легкое влечение, а иногда и довольно крепкое чувство, удерживающее Глеба в объятиях два-три месяца. И тогда он начинал мучиться, пытаясь придумать способ, как бы поведать избраннице о своих чувствах. Но, будучи страшно стеснительным, он так ни разу никому и не признался в любви. В особенности еще и потому, что никогда не сталкивался с взаимным чувством, которое, будь оно, наверняка подтолкнуло бы его на подобный решительный поступок. Хотя, возможно, эти чувства были недостаточно глубоки и потому недостойны, чтобы сразу кричать о них. Кто его знает? А пока Глеб лишь тихо вздыхал, жалуясь на свою несправедливую долю и мечтая о том, что когда-нибудь Лена все же обратит на него внимание и поймет, что он, в сущности, замечательный парень…
– Эй, Батон, ты так и будешь сидеть?
– А? Что? –
