вот она! Нагая, как при рождении, танцует по росе и не ведает, что я наблюдаю за лучезарной красотой, за благодатью святых небес». Совестно стало избраннику Богов, спрятал он взгляд, а лёгкая волнующая волна страсти охватывала всё сильнее тело, владело подкожно, плескалась в животе, накрывая и отпуская.
Умывшись росой и натанцевавшись, Илия надела млечное одеяние, нагнулась и поклонилась уже сереющему небу. Светозорь лежал на траве и боялся шелохнуться, опасался небесных стрел, что осыпят его за вожделение, за неприкрытое желание овладеть юной красавицей, увести её по тропам невиданной любви, в Мир, не имеющий ни границ, ни пространства, ни времени.
Проливалась бирюзовым ручейком песня, что воспарила, как птица Руй из вечного Ирия, с медовых уст прекрасной Илии:
Ты дуброва, моя дубровушка,
Ты дуброва моя зелёная,
Ты к чему рано зашумела,
Приклонила ты свои ветви?
Из тебя ли, из дубровушки
Мелки пташечки вон вылетали —
Одна пташечка оставалася,
Горемычная кокушечка.
Что кокует она и день, и ночь,
Не на малый час перемолку нет,
Жалобу творит кокушечка
На залётного ясного сокола,
Разорил он её гнездо,
Разогнал её малых детушек
Что по ельнику, по березничку,
По часто леску, по орешничку…
«Ай да дева, ай да красна! А сердце всё ноет, и рвут его когтями лешатые межевики, опутывая стернёю с полей, сковывая в сети лыковой травницы. Не жить мне без юной Илии, не жить». Лежал на траве Свят, смотрел за удаляющей фигурой молодой девицы и грустил. А грусть плела кружева, посолонила вязь тоски, на пылающем от любви сердце.
Погрузился в сон избранник небес, а пробудился, уж солнце жгло небосвод своим искрящим крылом, манило в белила небес, усыпая солью лазурную просинь. Всплыли в буйной головушке несколько загадочных слов, таинственных, как песня пленительной Лады, слов:
В рцы белёсые дали,
Где от капищ алтарь.
Сотни солнц обретали,
Цвета крови янтарь…
Откуда пришли эти слова, то небом ниспосланы или балуется хранитель Ведогон, а может Сонная Девка балуется?! Кто знает, не изведаны тропицы сна, куда они уводят, да откуда ведут…
Вздохнул Свят аромат огонь-травы, взбодрился, духом окреп. Подошёл к берегу Священного озера Глай, склонил голову, испил родовой воды, как окольцы почек по весне набухли плечи и ноги юноши, очи озарились силой распутной Денницы, вернулась непоколебимая стать.
Налетел Тризорь, взлохматил гривы травам, пронёсся по волосам седеющего неба, окутал Межевиков, да Купав стылой прохладой. Зашептали камни Священного озера: « Слу-ша-а-йй. Тут твоя избранница, тут и третья ветвь дерева Мога, древа света и небесной тиши. Слу-ша-а-йй».
– Илия, моя родная, моя светлая и любимая!? Почему
