Он и в этом году начинал, было, готовиться к поездке, но внезапно пришлось делать операцию аппендицита. А в тайге здравпунктов нет. Вообще, в отдалённой тайге не так опасен зверь, как острый сук, на который можно наткнуться и пораниться, или валежина, споткнувшись о которую, получишь повреждение.
Наступившее утро пасмурное, всюду сырость, хотя дождя нет. Быт усложняется, сборы затягиваются. Переход в горы не очень длинный, километров восемь, к обеду должен выйти. Уклон тропы продолжает увеличиваться, идти становится тяжелее. По сторонам все тот же невысокий густой ельник. Интересно, что с восточной стороны хребта подход к нему круче, чем с западной. Там склон длинный, крутизна его увеличивается постепенно. Даже в растительности имеются различия.
Шагаю не один час, часто отдыхаю – склон крут. Но вот лес начинает редеть, крутизна склона уменьшается, появляются поляны с роскошными травами и низкорослым березняком. Скоро выход на плато. Дальше не иду, там леса нет, дует сильный ветер. Ночевать удобнее здесь, под горой. Разбиваю лагерь под низкорослым кедром. Остаётся ещё светлое время. Беру ружьё и поднимаюсь на плато, хочу поискать Родиону розовую. Корни этого растения вкусом отдалённо напоминают южные фрукты и при добавлении в чай придают ему аромат, а телу бодрость. Раньше за ними охотились сборщики корней, так как они пользовались спросом в фармацевтике. Но теперь это растение выращивается в культурных условиях. Спроса не стало, и корневщики перестали посещать эти места.
Тропа на каменистой поверхности почти незаметна. По сторонам заросли низкорослых кустарников, более напоминающих проволоку, чем растения. Над головой проносятся тёмные облака. Всё в тумане. Горы просматриваются лишь в разрывах тумана. Пробегаю километра полтора, до старого оленьего загона, за ним по склону и раскиданы редкие гнезда корней. Недолго поискав, выкапываю несколько штук. Пора возвращаться.
С тропы поднялся глухарь и потянул вниз по склону. Кучум, проводив его взглядом, не отважился сунуться в заросли. Вокруг обширные поляны с высокой и густой травой. Трава во многих местах примята, видны лежбища – паслись лоси. Тут им вольготно, гнус не донимает, пространства открыты, опасность заметна издалека.
Проходил часа полтора. Рублю сушняк и вспоминаю, как однажды, на Пурме, вот так же рубили дрова для обеденного костра и вдруг услыхали шум и треск со стороны леса. Было, похоже, что движется какая-то техника, ломающая всё на своём пути. Недоуменно переглядываемся с товарищем. Источник шума не заставил себя долго ждать: в двадцати метрах от нас вдруг выбежал крупный лось, добежал до середины реки и остановился. У зверя была низко опущена голова, весь вид говорил, что он готов к драке. Желания драться с ним у нас не было. Созерцание друг друга продолжалось недолго. Что-то сообразив, зверь повернулся и медленно пошёл вверх по реке, а мы ещё долго обсуждали его необычное поведение. У лосей в это время шли бои за самок. Видимо, удары топора по дереву он принял за удары рогов дерущихся
