Хорошо знал.
– Правда, мам? – Денвер с трудом пыталась побороть недоверие.
– Ну конечно! Я же сказала: он из Милого Дома.
Денвер присела на нижнюю ступеньку лестницы. Собственно, ничего другого не оставалось; нужно же было пристойно выйти из дурацкого положения. Эта парочка все твердила «твой отец» и «Милый Дом» с таким видом, что становилось ясно: все это принадлежит им, а она здесь ни при чем. Даже ее исчезнувший отец не принадлежит ей. Когда-то его отсутствие больше всего касалось бабушки Бэби – его, единственного из своих сыновей, она горько оплакивала, потому что именно он выкупил ее из рабства. Потом отец стал пропавшим мужем Сэти. Теперь он оказался пропавшим другом этого незнакомца с ореховыми глазами. Значит, только те, кто знал его раньше («знал его хорошо»), имеют право на него отсутствующего? Как имеют право и на воспоминания об этом Милом Доме, могут шептаться о нем и украдкой переглядываться при этом? И снова Денвер захотелось, чтоб явилось привидение и продемонстрировало, на что оно способно во гневе, хотя раньше его выходки и доводили ее до изнеможения.
– У нас здесь привидение живет, – сказала она, и это подействовало. Они больше не казались отдельной от нее дружной парочкой. Мать перестала болтать в воздухе ногой и вести себя как молоденькая девчонка. Пелена воспоминаний о Милом Доме растаяла в глазах того мужчины, для которого она вдруг в эту девчонку превратилась. Он быстро взглянул на ярко-белую лестницу у Денвер за спиной.
– Да, я слыхал, – произнес он. – Но печальное, как говорит твоя мама. Не злое.
– Нет, сэр, – сказала Денвер, – не злое. Но и не печальное.
– Какое же тогда?
– Обиженное. Одинокое и обиженное.
– Правда? – Поль Ди повернулся к Сэти.
– Вот не знаю, одинокое ли, – проворчала та. – Может, и обиженное, и даже очень сердитое, да только не понимаю, чего это ему быть таким уж одиноким, если оно нас ни на минуту не оставляет.
– Наверно, что-то получить от вас хочет?
Сэти пожала плечами.
– Это ведь совсем крошка.
– Моя сестра, – сказала Денвер. – Она здесь умерла, в этом доме.
Поль Ди поскреб заросший щетиной подбородок.
– Похоже на ту историю с невестой без головы, что потом вернулась и все бродила в лесочке за Милым Домом. Помнишь, Сэти?
– Разве можно забыть? Ужасно…
– Интересно, почему все вы, кто сбежал из Милого Дома, никак не перестанете говорить о нем? Может, там было так мило, что лучше бы вам было остаться?
– Ты с кем это так разговариваешь, девчонка?
Поль Ди рассмеялся.
– Все верно, верно! Она права, Сэти. Не был он для нас ни милым, ни тем более домом. – Он покачал головой.
