Иван Забелин, готовя статью о Москве для Брокгауза. Когда проходите очередную московскую церковь, обращайте внимание на вторую часть ее названия (т. н. урочищное определение), и вы узнаете много интересного. Например, один из московских храмов на Маросейке имеет сразу три подобных определения – в Клённиках, Блинниках и Клёпиках. Или бочки клепали, или блинами торговали, или клены сажали вдоль стены Китай-города.
Средневековая Москва знавала и топонимические споры – в 1658 году Фроловские ворота Кремля переименовали в Спасские, неблагозвучные Курятные ворота стали Троицкими, Чертольская улица стала Пречистенской.
Территория Кремля была подвижна и постоянно расширялась, пока не закрепилась при Иване III постоянным кольцом стен. Кремль – это город в городе. Карамзин пишет, что каждый богатый боярин стремился иметь двор или палаты внутри Кремля. У стен Кремля угнездилась торговля, живописная и красочная. «На Красной площади с утра до вечера толпилось множество людей праздных, господских слуг, купцов и продавцов всякого рода вещей. Сие место походило на римский Форум. Тут рассказывались всякие любопытные вести», – пишет Карамзин в «Вестнике Европы». Карамзин пересказывает путешествие Олеария и упоминает место, где в «…хорошую погоду московские жители стригли себе волосы, которыми земля была там устлана как мягкими тюфяками».
Китай-город был одновременно центром торговли, религии и просвещения. На Никольской – множество монастырей и Славяно-греко-латинская академия. Вокруг Ильинки сосредоточена торговля. Варварка славится своими богатыми палатами и богомольностью. Чуть ниже, за торговыми рядами, находится пристань, где разгружают товары. Пристань находится на берегу Москвы-реки, в топком и ненадежном месте, о чем говорило название церкви Николы Мокрого.
Торопятся по своим делам мещане, купцы, служащие приказов. На улице появляются девушки. «Иностранцы чрезмерно хвалили красоту московских женщин, но с отвращением говорили о странном их обыкновении размазывать себе лицо белилами и румянами так, что сии грубые краски лежали на нем толстыми слоями», – писал Карамзин. Петр своими постановлениями о платье разбудит женскую красоту, что в итоге приведет российский XVIII век к портрету Струйской.
Насколько велика Москва при Петре? Для Иржи Давида это город «очень большой». Забелин пишет, что иностранным путешественникам второй половины XIX века называли цифру в 38 верст. Вероятно, в эту цифру включали все лежавшие за пределами городских стен села и деревеньки. Камер-Коллежского вала еще нет, а его длина составит примерно 37 километров.
Москва позволяет считать себя окружностью только в пределах Садового кольца. Дальше начинаются сложности. Для Забелина Москва в пространстве Камер-Коллежского вала представляет «несколько ромбическую фигуру». В качестве крайних точек города он предлагает взять Новодевичий монастырь и Петропавловскую церковь в Преображенском. Длина такой
