шевелиться, а язык бесцельно болтался в открытом рту.
Джегань схватил ее за плечи и с силой тряхнул. Голова сестры Улисии безвольно качнулась сильно вперед и назад. Кэлен даже подумала, что он сейчас может запросто сломать ей шею. Ах, как ей хотелось, чтобы он сломал! Тогда заботы Кэлен уменьшились бы на одну сестру.
– Ваше превосходительство, – лебезящим тоном сказала сестра Эрминия, – она очень нужна нам. – А когда император бросил взгляд в ее сторону, добавила: – Ведь именно у нее роль участника.
Джегань задумался над словами сестры Эрминии, они явно пришлись ему не по душе, но он не стал с ней спорить.
– Первый день… – простонала сестра Улисия.
Джегань подтянул ее чуть ближе.
– Первый день чего?
– Зимы… зимы… зимы, – продолжала бормотать сестра Улисия.
Джегань огляделся по сторонам, хмурым взглядом пройдясь по всем, кто был шатре, будто спрашивая у них объяснений. Один из солдат рукой указал на выход из шатра.
– Всего лишь рассвет, ваше превосходительство.
Джегань пристально взглянул на него.
– Что?
– Ваше превосходительство, сейчас наступает утро первого дня зимы.
Джегань выпустил сестру Улисию из рук, и та тяжело свалилась на покрывающие пол ковры.
Он пристально смотрел на выход из шатра.
– Пожалуй, действительно так.
Через небольшую щель, протянувшуюся вдоль края занавеса, закрывающего выход, Кэлен смогла различить снаружи появившиеся на небе первые цветные полоски. И еще она смогла заметить других элитных стражей из личной гвардии императора. Ни один из них не мог заметить Кэлен; все они были в полном неведении относительно ее присутствия здесь. Но люди из особой охраны, которые были сейчас внутри шатра, прекрасно видели ее. И рядом с элитной стражей Джеганя были такие же. Их задачей было следить, чтобы Кэлен никогда не покидала шатра без сопровождения.
А сестра Улисия на полу, будто впав в транс, продолжала бормотать:
– Один год, один год, один год.
– Так что «один год»? – закричал Джегань. И несколько стоявших поблизости охранников даже отступили назад.
Наконец сестра Улисия села. Но при этом продолжала раскачиваться назад и вперед.
– Начинается. Год начинается. Начинается снова. Один год. Начинает отмеряться заново.
Джегань поднял глаза на другую сестру.
– О чем она бормочет?
Сестра Эрминия развела руками.
– Сама не понимаю, ваше превосходительство.
Взгляд его помрачнел.
– Ты лжешь мне, Эрминия.
Сестра Эрминия с совершенно побелевшим лицом облизала губы.
– Что я про это думаю, ваше превосходительство, так это единственное, что могу вообразить: должно быть, она говорит о чем-то, связанном
