Но даже самый невероятный сценарий за время жизни Вселенной может подобраться к воплощению, поэтому мы и делаем что положено. Мы практикуемся. Задерживаем дыхание и выныриваем наружу. Времени всегда в обрез: на такой скорости фоновое излучение при синем смещении изжарит нас за несколько часов, даже если мы и в панцирях.
С тех пор как я в последний раз воспользовалась коммуникатором в своей каюте, родились и погибли целые миры.
– Шимп.
– Я тут, как и всегда, Санди.
Мягкий, беззаботный, дружелюбный тон. Непринужденный ритм бывалого психопата.
– Я знаю, чего ты добиваешься.
– Не понимаю.
– Думаешь, я не вижу, что происходит? Ты готовишь новую смену. Со старой гвардией слишком много бед, поэтому ты хочешь начать с чистого листа, с людьми, которые не помнят прежних времен. С людьми, которых… которых ты упростил.
Шимп молчит. С камеры дрона поступает сигнал: Дикс карабкается по нагромождениям базальта и металлокомпозитов.
– Но воспитать ребенка в одиночку тебе не под силу.
А он пробовал: в декларации нет ни одной записи о Диксе вплоть до его подростковых лет; тогда он попросту появился, и никто не задавал вопросов, потому что никто никогда…
– Полюбуйся, что ты с ним сотворил. Он прекрасно справляется с задачками на условия типа «если – тогда». Числовые массивы и DO-циклы щелкает как орешки. Но он не умеет мыслить. Не способен на простейшие интуитивные прыжки. Ты похож на… – Мне вспоминается земной миф – из той эпохи, когда чтение еще не казалось таким бесстыдным разбазариванием жизни – …Волка, который пытается воспитать человеческое дитя. Ты показываешь ему, как передвигаться на четвереньках, стараешься внушить ему стайное чувство, но не можешь научить его ходить на задних ногах, разговаривать и быть человеком, потому что ты полный кретин, Шимп, и теперь ты наконец-то это осознал. Потому ты и подбросил его мне. Решил, что я его для тебя подправлю.
Я делаю вдох – и свой главный маневр:
– Но он мне никто, понимаешь? Он хуже, чем никто, он – обуза. Шпион, дурак, только кислород переводит. Назови хоть одну причину, почему бы мне не запереть шлюз и не оставить его снаружи – пускай себе жарится.
– Ты его мать, – говорит Шимп, потому что начитался про родственный отбор, а нюансов не понимает, слишком туп.
– Ты идиот.
– Ты его любишь.
– Нет. – В груди у меня застывает ледяной комок. Мой рот выдает слова – взвешенные, без всякой интонации – Я любить не умею, безмозглая ты машина. Как раз поэтому я и здесь. Неужто ты и вправду думаешь, что твою драгоценную бесконечную миссию доверили бы стеклянным куколкам, которые не могут жить без отношений?
– Ты его любишь.
– Я могу убить его, когда захочу. И поступлю именно так, если ты не сдвинешь врата.
– Я тебе не дам, – добродушно заявляет Шимп.
– Это
