style="font-size:15px;"> Узников держали в четырех основных камерах большими группами; новости среди них распространялись благодаря визитам Моррисона. Кроме того, заключенные из разных камер встречались, когда их выводили на работу – таскать камни или резать торф на ближайшем болоте.
Моррисон явился по первому зову, принеся в кармане четыре резных крысиных черепа, с помощью которых узники устраивали импровизированные игры в шашки. Макдью пошарил под лавкой и достал матерчатый мешочек, с которым ходил на торфяник.
– О, хватит уже этих чертовых колючек, – запротестовал Моррисон, увидев гримасу копавшегося в мешке Макдью.
– Я не могу заставить их это есть: они твердят, будто ты решил кормить их травой, словно быков или свиней.
Макдью выудил пригоршню увядших стеблей и пососал уколотый палец.
– По части упрямства они точно превзойдут и быков, и свиней, вместе взятых, – проворчал он. – Это всего-навсего молочный чертополох. Сколько мне тебе еще говорить, Моррисон? Отрежь головки чертополоха, разомни листья и стебли и, если окажется, что они слишком колючие, чтобы есть, разложи поверх готовящейся пресной лепешки, высуши в печи, разотри, сделай настой и дай им выпить как чай. А от меня передай, что мне было бы любопытно взглянуть на свиней, которые пьют чай.
Морщинистое лицо Моррисона расплылось в ухмылке. Немолодой человек, он и сам хорошо знал, как обращаться с пациентами, но для поддержания беседы любил посетовать на их упрямство.
– Ну ладно. Заодно спрошу, кто из них видел беззубую корову, – сказал он, аккуратно засовывая вялую зелень в свой мешок. – Но в следующий раз, когда встретишь Джо Маккаллока, обязательно покажи ему свои зубы. Самый упрямый осел во всей ослиной компании: ни в какую не хочет верить, что зелень помогает при цинге.
– Скажи ему, что если я прослышу про его отказ от чертополоха, то самолично укушу его за задницу, – пообещал Макдью, сверкнув превосходными белыми зубами.
Моррисон издал булькающий горловой звук, долженствовавший обозначать смех, и направился за мазями и теми немногими травами, которые служили ему в качестве лекарств.
На какое-то время Макдью позволил себе расслабиться, обведя взглядом помещение и лишний раз удостоверившись, что особых проблем вроде бы не намечается. Между заключенными случались ссоры: всего неделю назад он уладил спор Бобби Синклера и Эдвина Муррея, и пусть друзьями они не стали, но больше не задирались и не накаляли атмосферу.
Он закрыл глаза. При всей крепости сложения ворочать целый день камни – дело нелегкое. Ужин – бачок с кашей и хлеб, которые нужно распределить между всеми, – будет готов через несколько минут, а потом его товарищи по несчастью в большинстве своем отойдут ко сну, оставив ему несколько тех драгоценных минут спокойствия и иллюзорного уединения, когда не надо будет никого выслушивать и принимать за кого-то решения.
До сего момента у него не было даже времени задуматься о новом начальнике
