иначе. Для Грея это стало одновременно и облегчением, и потрясением, потому что в памяти сохранилось чисто выбритое лицо и взгляд, в котором читалась или суровая угроза, или затаенная насмешка. Сейчас перед ним стоял спокойный, но настороженный человек, лицо его обрамляла короткая бородка, и хотя глубокие голубые глаза были теми же самыми, в них не отразилось никакого признака узнавания. Узник спокойно стоял перед столом и ждал.
Грей прокашлялся. Сердцебиение не унялось, но, по крайней мере, он мог говорить спокойно.
– Мистер Фрэзер, – промолвил он, – благодарю вас за то, что пришли.
Шотландец ответил вежливым кивком. Он не стал указывать на то, что в этом вопросе выбора у него не было, но об этом красноречиво говорили его глаза.
– Несомненно, вы задаетесь вопросом, зачем я послал за вами, – продолжил Грей. Собственные слова казались ему невыносимо напыщенными, но тут уж ничего нельзя было поделать. – Возникла ситуация, в которой мне требуется ваша помощь.
– А в чем она заключается, майор?
Голос был все тем же – глубоким, сильным, гортанным, как свойственно горцам.
Грей глубоко вздохнул, внутренне собираясь с силами. Он предпочел бы что угодно, лишь бы не обращаться за помощью к этому человеку, но никакого выбора у него не было. В пределах досягаемости находился лишь один человек, способный оказать ему помощь, – и это был Фрэзер.
– На торфянике, близ побережья, был найден странный бродяга, – осторожно начал майор. – По-видимому, он серьезно болен, и речь его бессвязна и невразумительна. Однако… некоторые произносимые им слова явно имеют отношение к делу, представляющему… значительный интерес для короны. Мне нужно поговорить с этим человеком, выяснить, кто он такой, и разузнать как можно больше о предмете его речей.
Он помолчал, но Фрэзер никак не отреагировал на эту паузу: просто стоял и ждал.
– К сожалению, – продолжил Грей, снова вздохнув, – этот человек говорит на смеси гэльского и французского, и лишь изредка в его речи проскакивают английские слова.
Одна из кустистых бровей шотландца шевельнулась. Выражение его лица ничуть не изменилось, но было очевидно, что теперь он улавливает смысл происходящего.
– Понятно, майор. – Тихий голос узника был полон иронии. – И вы хотели бы, чтобы я переводил вам то, что будет говорить этот человек.
Не доверяя собственной способности владеть голосом, Грей ограничился утвердительным кивком.
– Боюсь, что я должен отказаться, майор, – произнес Фрэзер исполненным почтения тоном, но искорка в его глазах указывала на что угодно, кроме почтительности.
Рука Грея непроизвольно вцепилась в бронзовую ручку ножа для вскрытия конвертов из его письменного прибора.
– Вы отказываетесь? – уточнил офицер, стискивая нож, чтобы голос звучал ровно. – Могу я поинтересоваться почему, мистер Фрэзер?
– Я заключенный, майор, – учтиво ответил шотландец, – а не переводчик.
– Ваша помощь
