взял протазан, напрягся и замер, а затем протазан… порвался. Во всяком случае, именно такое впечатление сложилось у присутствующих.
– Эпическая сила, – потрясённо выругался унтер и замер виновато. Но на это никто не обратил внимания.
– Да получается, что ты не хуже Геркулеса, – с азартом сказал Пётр.
– Лучше, – пафосно сказал принц, принимая «статуйную» позу, – всё ж таки не с голой жопой бегаю.
Немудрящая шутка оказалась вовремя, так что хохот, вылетевший из императорской ложи, услышали все.
– Доволен Государь, – прищурил глаза пожилой капрал-апшеронец, отдыхающий у трибуны с трубочкой. По возрасту он в соревнованиях уже не участвовал, но пристроился как один из помощников судей, чем был премного доволен – с такой позиции видел он много больше, чем выступающие олимпионики.
– Смеются в императорской ложе? – вскинулся напарник-чиновник, такой же пожилой и «битый» жизнью.
– Агась. Да ты прислушайся, душевно смеются, хорошо, не зло.
– Верно, Степаныч, – согласился чиновник, – глядишь, если и дальше пойдёт так, то доволен будет Его Величество, да наградит Грифича с сынком своим. А там глядишь – и нам, грешным, что-то хорошее перепадёт.
– Эт да, Григорич, – крякнул капрал, – славно-то как получается, а? И это, у нас сегодня ишо что есть?
Пошуршав вытащенным откуда-то из недр старенького камзола листком, чиновник сверился…
– Нет, мы на сегодня всё, отвоевались.
– Тогда по маленькой, а?
– Моя Глафира меня… Хотя, какого лешего – повод-то есть, не придерётся!
Турнир прошёл великолепно – опыт из будущего, да опыт местный – и получилось прямо-таки эпично даже по меркам избалованного Петербурга. Впрочем, сам попаданец самокритично признавал, что средний уровень дотянул максимум до уровня Дня города где-нибудь в провинции, хотя и были определённые прорывы. Ну и самое главное – Елизавета вновь стала улыбаться, так что император ходил сияющий.
– Пётр Фёдорович, ты тут на турнир деньги выделял… – начал разговор Рюген.
– Как же, тридцать тысяч. Ты если свои вложил, так не стесняйся, я верну, – быстро сказал Пётр, – знаю ведь твою щепетильность, да и брал ты мало для такого-то праздника.
– Да нет, – удивился Вольгаст, – вернуть излишки хочу.
– Да много ли их? – махнул рукой император.
– Тридцать пять тысяч.
– Чеего?!
– Тридцать пять тысяч, – с терпеливым видом повторил попаданец.
– Я слышал, но откуда?!
– Ну как откуда? Я ж тебя спросил – можно ли привлекать меценатов, так ты ответил:
«– Делай что хочешь, праздник полностью на тебе с Павлом».
– Так я и развернулся – билеты купцам продавал да пожертвования собирал.
– Какие пожертвования, какие меценаты?! – вскочил император, диким взглядом глядя на Грифича.
