сказать, что смерть наступила между полуночью и двумя часами утра.
– А когда этого мистера Рэтчетта видели живым в последний раз? – спросил Пуаро.
– Известно только, что он был жив без двадцати час, когда общался с проводником, – ответил месье Бук.
– Это правильно, – заметил Пуаро. – Я сам слышал этот разговор. И с тех пор – ничего?
– Ничего.
Маленький бельгиец повернулся к врачу, который продолжил:
– Окно купе мистера Рэтчетта было широко открыто – видимо, преступник хотел, чтобы мы подумали, что он скрылся через окно. На мой взгляд, он просто заметает следы. Любой, кто ушел таким образом, оставил бы на снегу глубокие отпечатки, а их нет.
– А когда обнаружили преступление? – задал следующий вопрос сыщик.
– Мишель!
Проводник спального вагона выпрямился. Его лицо все еще было бледным, на нем был написан неприкрытый испуг.
– Подробно расскажите этому джентльмену, что же произошло, – велел месье Бук.
– Сегодня утром камердинер мистера Рэтчетта несколько раз стучал к нему в купе, – проводник запинался, – но никто не отвечал. Полчаса назад к купе подошел официант из ресторана – он хотел узнать, будет ли мистер Рэтчетт завтракать, ведь было уже почти одиннадцать, вы понимаете? Я попытался открыть ему дверь собственным ключом. Но она была закрыта изнутри на цепочку. В купе было очень тихо и холодно, по-настоящему холодно. Окно было открыто и в него задувал снег. Я подумал, что у джентльмена, скорее всего, случился удар, и позвал chef de train. Мы сломали цепочку и вошли. Пассажир был… Ah! C’était terrible![33]
Он опять закрыл лицо руками.
– Дверь была заперта и закрыта на цепочку изнутри, – размышлял вслух Пуаро. – А это не самоубийство, как вы думаете?..
Греческий доктор язвительно рассмеялся.
– Как вы думаете, самоубийца способен ударить себя ножом раз этак десять-пятнадцать? – спросил он.
Глаза Пуаро широко раскрылись.
– Смахивает на жуткую жестокость.
– Это женщина, – впервые открыл рот chef de train. – Можете быть уверены – это все женщина. Только женщина может совершить подобное.
Доктор Константин задумчиво почесал подбородок.
– Тогда это должна быть очень сильная женщина, – заметил он. – Не буду ударяться в технические подробности, вас это только запутает, но скажу, что несколько ударов были нанесены с такой силой, что пробили мышцы и сухожилия насквозь.
– Как я понимаю, преступление было совершено не профессионалом, – предположил сыщик.
– Не профессионалом, – согласился врач. – Удары наносились беспорядочно и без всякой системы. Некоторые из них прошли вскользь, не причинив никакого вреда. Похоже на то, что кто-то в состоянии аффекта закрыл глаза и бил ножом снова и снова.
– C’est une femme[34], — вновь повторил chef de train. – Женщины – они все такие. Когда они выходят из себя – откуда только
Ах, это ужасно (
Это женщина (
