было ему безразлично. – По телефону вы сказали, что у вас есть доказательства того, что моя жена не добровольно покончила с собой, прыгнув за борт.
Герлинда кивнула, нисколько не рассердившись, что он ее прервал, опираясь на кресло-каталку, встала и рывком открыла ящик ночного столика.
– Не только этого, мой дорогой. Не только этого. – Она с заговорщицким видом посмотрела на него, а затем добавила: – Возможно, я даже обнаружила доказательство того, что ваша семья еще жива.
С этими словами она подала Мартину маленького замызганного плюшевого медвежонка, который первоначально был белым и мех которого теперь приобрел цвет грязного песка.
У Мартина все похолодело внутри. Ему стало плохо. Он понял, что теперь уже не сможет быстро покинуть это судно.
У старой, вонявшей потом и смазочным маслом игрушки не было одного глаза и правой лапы, но инициалы все еще были на месте.
Т. Ш.
Именно там, где Надя несколько лет тому назад вышила их на своей машинке, незадолго до того, как Тимми отправился в свою первую поездку с классом в дом отдыха в сельской местности.
Глава 5
В это же самое время, пятая палуба
Каюта 5326
Утрата. Печаль. Страх.
Поскольку в последние годы на ее жизненном пути было достаточно неприятностей, Юлия Штиллер надеялась, что со временем научилась обходить опасности, которые подбрасывала ей жизнь. Или, по крайней мере, научилась не падать слишком глубоко в уготовленные ей глубокие западни. А если и падать, то так, чтобы она была в состоянии собственными силами выбраться наверх из очередного душевного кризиса.
Однако оказалось, что она глубоко заблуждалась.
На этот раз это был телефонный звонок, который вызвал у нее панический страх и который еще раз подтвердил, что невозможно заранее подготовиться к внезапным ударам судьбы. Очередной удар настиг ее как раз в тот момент, когда она впервые за долгое, долгое время снова почувствовала себя счастливой, здесь, в порту Саутгемптона на борту «Султана морей».
Прошло три безрадостных года, с тех пор как муж изменил ей, друзья отвернулись от нее, а родная дочь считала ее виновной в том, что теперь они жили не в собственной вилле в Кёпенике на юго-востоке Берлина, а в двухкомнатной съемной квартире в Хермсдорфе. Маленькой и тесной, но все равно такой дорогой, что она была вынуждена всякий раз соглашаться на работу в ночную смену в клинике, где работала медсестрой в отделении недоношенных детей. Только так она могла хоть как-то справляться с финансовыми трудностями.
«Ты приняла все слишком близко к сердцу», – сказали даже ее родители.
Словно она намеренно рылась в контейнере для макулатуры в поисках счета – два билета на самолет, но один номер на двоих в отеле на острове Капри, хотя Макс что-то говорил ей о повышении квалификации в Дрездене. Один билет был на его имя, а второй оказался на имя его ассистентки. Той, с дешевыми накладными волосами и до смешного высоко подтянутыми грудями. Недолго
