выйти из дома, служившего им тюрьмой, чтобы подышать утренним воздухом. Наследного принца Алексея плотно закутали, чтобы уберечь от озноба; с него не спускал глаз постоянно докучавший ему заботами семейный доктор.
Отец Алексея наблюдал за всем этим со стороны. Двор был большим, а он никогда не любил находиться вдали от своих детей. Царь видел, как два охранника-большевика лениво прошли мимо четырех его дочерей, бросая на них быстрые оценивающие взгляды. Потом, зная, что императорская семья наблюдает за ними, охранники продолжили путь с глумливыми ухмылками и смешками, каких и следовало ожидать от подобных простолюдинов. Ровно год назад этих людей за подобную наглость пристрелили бы на месте.
Николай Второй смирился с судьбой последнего царя великой династии Романовых – однако не обязан был смиряться с таким же бесславным уделом своих детей.
Он ждал у высокой стены и еле удерживался от того, чтобы не начать нервно переминаться с ноги на ногу. В конце концов император заставил себя стоять неподвижно. Не оборачиваясь, он чувствовал: маленькие темные глазки комиссара Юровского наблюдают за его семьей из окна нижнего этажа большого сельского дома. В первую очередь коротышка обращал внимание на царя, и неудивительно. Глазки-бусинки, похожие на глаза хорька, неотрывно наблюдали и изучали.
Потом Николай увидел высокого мужчину, который направлялся к нему, в одиночестве стоящему на садовой дорожке. Этот высокий человек тоже понимал, что от комиссара не ускользают никакие приходы, уходы и передвижения во дворе, – и поэтому помедлил, чтобы побеседовать с девушками. Он кивнул им, и они начали с ним разговаривать, как всегда, кокетливо улыбаясь. Царские дочери считали светловолосого большевика неотразимым. В его обществе любой чувствовал себя легко и непринужденно – и благородный, и низкорожденный. То был талант, которым сам Николай так и не овладел за долгие годы управления Россией.
Увидев, что Яков Юровский отвернулся от окна, царь в конце концов расслабился – до некоторой степени. Он знал, что несколько других пар глаз продолжают наблюдение из мест, о которых он даже не догадывался.
Высокого человека, полковника Иосифа Петрова, уважали даже безжалостные охранники, во многом из-за его положения. Он был членом ужасной ЧК, тайной полиции новой Коммунистической партии. Однако большевики не знали, что одновременно красавец полковник состоит на жалованье самого императора Николая.
Великан, весьма импозантный в высоких, до колена, блестящих сапогах и великолепной зеленой форме, легкой походкой приблизился к царю, кивнул и отвесил полупоклон. Этот простой жест, в котором охранники усмотрели насмешку над членом царской семьи, на самом деле был искренним приветствием: ему полковника научили старшие товарищи, когда он отбывал ссылку вместе с Владимиром Лениным. Поклон не помешал большевику перевести голубые глаза на дальнее окно в поисках худого лица комиссара.
– Да, молодой человек, –
