Съездил в обком, в министерство сельского хозяйства, и везде получил отказ. Мол, у тебя и так хозяйство немаленькое, перебьешься. Но отступать не стал. Две птицефабрики на колхозной земле он возвел в рекордно короткие сроки – за одно лето, – пригласив на работу шабашников со всего Союза. И только когда его выписанные из Воронежа элитные куры дали первые яйца, сообщил об этом «наверх».
Скандал был страшный. Деда даже из партии хотели выгнать, но первый секретарь обкома его тогда отстоял и даже в должности не понизил. А куры, которых многие годы в их регионе потом называли «рокотовскими», кормили всю область и яйцами, и мясом, позволив многим в прямом смысле слова выжить в голодные «карточные годы».
Дед работал всегда, сколько Лера его помнила. С многочисленных портретов, которые встречались ей на городской доске почета в центре города, в школе, в кружке юного химика, который она посещала, да и вообще везде, на нее смотрел серьезный и грозный мужчина, прошедший войну, которого подчиненные боялись как огня, да и начальство тоже побаивалось.
Коммунист до мозга костей, честный, справедливый и неподкупный, он никогда не снимал крестик, который надела на него при крещении мать, и, когда это стало возможным, сделался одним из первых в области людей, занявшихся восстановлением храма. Того, что располагался в усадьбе Ланских.
Дома это был добрый и ласковый человек, обожавший внучку, искренне любящий дочь и беспрекословно слушающийся жену. В их семейном тандеме именно бабуля была главной, принимая решения, которые дед только выполнял. С детских лет Леру это сильно забавляло. Впрочем, глядя на бабулю, она ничуть не удивлялась. Ксения Дмитриевна, в 1943 году сбежавшая на фронт сестрой милосердия, после войны окончила мединститут и всю жизнь работала на «Скорой помощи», причем последние годы перед пенсией – главным врачом.
Несмотря на все заслуги и регалии мужа, а также связанные с этим привилегии, характер она сохранила прямой и открытый, нос не задирала, чванством не страдала, дружила только с теми, кто был ей интересен, не признавая «дружбы по роду службы».
Конечно, как и все женщины, она любила красивую одежду, которую дед, балуя жену, покупал ей в закрытых «военторгах» и привозил из многочисленных командировок за границу. У бабули собралась неплохая «коллекция» бриллиантов и изумрудов, которые она особенно любила, потому что эти камни шли к ее зеленым миндалевидным глазам. Одевалась она со вкусом. Врожденная элегантность и умение держать спину прямо при любых жизненных коллизиях заставляли злопыхательниц шептаться ей вслед, обсуждая ее наряды. Однако иных поводов для сплетен бабуля не давала никогда. Ей многие завидовали, не все ее любили, но все уважали. Они были достойной парой, дед и бабуля. И Лера улыбалась, собирая вещи, которые так или иначе напоминали ей отдельные эпизоды из детства.
В рокотовской квартире вполне можно было чем-нибудь поживиться. Это Лера понимала прекрасно. Но бабулины драгоценности в целости и сохранности лежали в сейфе. И Лера никак не могла взять в толк, что именно
