Если сдать весь накопившийся у Старого Хрена металлолом на вес, можно купить новую иномарку, однако он не верит в иномарки – старая «Волга» куда лучше, а металлолом всегда для чего-нибудь пригодится.
Чаще всего к таким приезжали машины, которыми брезгуют сервисы – «копейки» замшелого года, заднеприводные «Москвичи», 24-е «Волги» и даже последние недобитые «Запорожцы» – благо, берут они недорого. Старый Хрен болезненно честен – если после замены масла осталось пол литра, он заботливо положит вам их в багажник, завернув в старую ветошь. Работает он медленно, но очень тщательно – при разборке сначала неторопливо очистит всё от грязи и ржавчины, промоет крепёж керосином, при сборке смажет резьбы графитом и солидолом. Не любит говорить о цене и вообще о деньгах – предпочитает надеяться на совесть клиента. Не возражает, если клиент присутствует при ремонте, тем более, что большинство его клиентов – такие же Старые Хрены, с которыми можно обсудить то, как хорошо всё было раньше, и какое говно пластилиновое сейчас. СХ либо не пьёт, либо употребляет весьма умеренно – он свою норму в этой жизни выпил, – зато непрерывно курит дешёвые вонючие сигареты. Ну и, к тому же, сильно пьющие автомеханики до стадии Старого Хрена просто не доживают…
Если вы владелец старого ведра с болтами, у вас мало денег и много терпения – Старый Хрен будет наилучшим вариантом механика. По крайней мере, в его работе вы можете быть уверенным. Останься я надолго на тернистом пути автомеханика, то со временем непременно превратился бы именно в Старого Хрена. Потому что УАЗик неизменно приводит тебя к этому образу.
Не самая, кстати, плохая на свете работа.
Ибо сказано:
Дурак учится на своих ошибках, умный на чужих, а Следующий Пути наслаждается процессом.
Плохая работа
Компрессор и краскопульт полезны, но Истинный Мастер Пути и кисточкой не заебется покрасить.
Сомневаешься – переделай! Дважды и трижды открути, подпили, смажь, затяни, покрась и поменяй прокладку. Ибо совершенство недостижимо, но стремиться к нему следует.
Истинный Мастер Пути за слова «и так сойдёт» может и уебать.
В детстве я считал, что самая плохая работа на свете – это работа санитара в морге. Я тогда отчего-то очень боялся покойников, и находиться с ними в одном помещении казалось мне запредельным ужасом. Поэтому я думал, что этим санитарам платят немеряные тыщи – потому что, ну кто за маленькие-то деньги на такой кошмар согласится? (Когда я узнал, сколько им на самом деле платят – мир не то чтобы рухнул, но покачнулся точно).
В школе мне казалось, что нет ничего гаже, чем быть сантехником. Лазить туда, куда другие срут? Фу! Однако мне уже не казалось, что им платят за их грязную работу много денег – в школе я уже начал смутно осознавать,
