себе все это устроить. Не сомневаюсь, Марша вам рассказывала о моем пристрастии к пари.
Теперь я понял, что показалось мне странным при взгляде на стеклянную стену. Понятно, что зимой вряд ли кто-нибудь захочет выпить чашку чая на балконе, поэтому мебель оттуда убрали. Но с какой целью с двери сняли защитный экран? Что затеял Кресснер?
– Я не люблю свою жену, – продолжал он, вставляя в мундштук новую сигарету. – Это ни для кого не секрет. Уверен, она вам об этом тоже говорила. И не сомневаюсь, что человек с вашим опытом знает: хорошие жены не изменяют мужьям с первым встречным тренером из местного теннисного клуба. На мой взгляд, Марша – обыкновенная лгунья и лицемерка, плакса и зануда, сплетница и…
– Довольно! – не выдержал я.
Он холодно улыбнулся:
– Прошу прощения. Я все время забываю, что мы говорим о вашей возлюбленной. Сейчас двадцать шестнадцать. Нервничаете?
Я пожал плечами.
– Крутой и упертый, – ухмыльнулся он. – Но вас, наверное, удивляет, почему я просто не отпущу Маршу на все четыре стороны, если совсем ее не люблю?
– Вовсе не удивляет.
Он недовольно нахмурился. Я продолжил:
– Вы – самодовольный, жадный и эгоистичный сукин сын. В этом объяснение. Никто не может у вас забрать то, что вы считаете своим. Даже если вам это и не нужно.
Он побагровел, но взял себя в руки и снова рассмеялся:
– Очко в вашу пользу, мистер Норрис. Очень хорошо!
Я снова пожал плечами.
– Я хочу предложить вам пари, – обратился ко мне он. – Если выиграете, то уйдете отсюда с деньгами, получив мою жену и свободу. Ну а если проиграете, то умрете.
Я не удержался и взглянул на часы: 20.19.
– Ладно. – А что я еще мог сказать? По крайней мере это позволяло выиграть время. И придумать, как унести отсюда ноги – не важно, с деньгами или нет.
Кресснер взял трубку и набрал номер.
– Тони? План номер два. Все правильно, – подтвердил он и положил трубку на рычаг.
– И что за «план номер два»? – поинтересовался я.
– Я позвоню Тони через пятнадцать минут, и он вытащит… компрометирующий материал из багажника и вернет машину обратно. А если я не позвоню, он свяжется с полицией.
– Перестраховываетесь?
– По вполне понятным причинам, мистер Норрис. На ковре лежат двадцать тысяч долларов, а в этом городе убивали и за двадцать центов.
– И в чем суть спора?
Он с досадой поморщился:
– Пари, мистер Норрис, пари. Джентльмены заключают пари, а спорят только мужланы.
– Как скажете.
– Отлично! Я обратил внимание, что вас заинтересовал мой балкон.
– С двери снят защитный экран.
– Верно. Я распорядился об этом после обеда. А предлагаю я вот что. Вы обойдете все это здание по карнизу, который опоясывает его на уровне нашего этажа. Если
