времени. Да и полиции сейчас не до этого. Он напал на тебя, ты защищалась. Сэми, в нынешней ситуации действует только один закон: закон джунглей! Наша задача – выжить, понимаешь?! Любой ценой. И сделать то, чего никто, кроме нас с тобой, сделать не сможет! Пойми, только мы можем остановить всё это! Только мы! – Пётр остервенело топнул по педали газа и машина с пробуксовкой рванулась вперёд, – Едем.
Выбравшись за город, они съехали с дороги и остановились. Разложили новую карту и нанесли на неё первый пеленг. Постояли немного на холме, прощаясь с раненым городом внизу. И поехали дальше – на юг.
– Давление на нуле! Дыхание агональное!
В отделение вкатили каталку с очередным постадавшим. Сбоку нёсся доктор Симакин, пытаясь на ходу нащупать пульс на сонной артерии страдальца.
– Клара, готовь интубацию и подключичку! Что с ним? – это уже Симакину.
– Закрытая черепно-мозговая травма. Нейрохирург в приёмном посмотрел, снимки сделали, – и решили пока к вам. А он в лифте давление уронил и дышать стал забывать. Пульс вроде есть… пока.
В подтверждение сказанного пациент громко захрипел и перестал дышать. Совсем.
– Клинок! – не глядя, я протянул руку назад и почувствовал, как в ладонь ткнулась холодная рукоятка ларингоскопа.
Через несколько секунд Кларочка уже присоединяла трубку, торчащую из трахеи страдальца, к «гармошке».
– Дыши пока! – я сунул дыхательный агрегат в руки Симакину, – Петрович, там Ромин ещё не одумался? Дышать сам не начал? Пора бы уже, тут на его ИВЛ очередь.
– Ща погляжу! – Ванька унёсся из палаты.
– Кларик, поставь ему пока маннитол в вену! – я кивнул на новоприбывшего.
Сестра кивнула и принялась высвобождать руку бедняги из рукава.
– Задышал Ромин! – Петрович вернулся, толкая перед собой освободившийся дыхательный аппарат.
– Молоток! – неведомо, кого, похвалил я, – Подключай нашего нового гостя. А то доктора Симакина, поди, в приёмном заждались, а он всё тут прохлаждается!
Упомянутый Симакин недобро посмотрел на меня, но промолчал. Так же, молча, сунул ненужную уже «гармошку» в руки Петровичу и гордо покинул отделение.
– Паша! – вскрикнула вдруг Кларочка.
– Что?
– Вот… – как-то растерянно сказала девушка, приподнимая правую кисть нашего нового пациента и демонстрируя её нам.
Мы с Петровичем оторопело уставились на исцарапанную руку. На безымянном пальце которой красовался перстень в виде ромба с мальтийским крестом. Выложенным мелкими алыми камешками…
– Это он?! – просипел я внезапно севшим голосом.
– Ага… вроде, – не слишком уверенно ответил Иван.
Кларочка только тихо шмыгнула носом.
Я присмотрелся к новичку: так, брюнет с проседью, лет сорока пяти.
