была, люди – твари злобные, я знаю…
Зая
Два дня нашего путешествия прошли спокойно. Мы ехали и ехали. Меня сначала слегка укачивало на лошади, но потом я приноровилась и даже начала получать удовольствие. А что?
Кормят, чешут, гладят, везут – и денег не требуют. Единственное неудобство – Колин решил, что я дрессированная, то есть понимаю людские команды, а как реагировать – я не знала. Вот и стала выполнять простейшие, вроде «сидеть», «лежать», «голос»…
Я же не знаю, как с этим у людей, – вроде бы так, отец рассказывал. Зато это объясняет другие мои странности. Что я не убегаю, что у меня на шее мешочек, в который, кстати, Колин пытался заглянуть. Но я упорно выворачивалась, кусалась, хотя сначала и не до крови – и парень понял, что лучше оставить меня в покое. Вот и правильно.
Да и с командами меня не сильно тревожили, разве что по вечерам. Колин командовал, я то садилась, то ложилась, а еще мальчишка хотел научить меня притворяться мертвой. Командовал, укладывал меня, в качестве поощрения подсовывал кусочки яблока – я не возражала. Яблочки мне тоже нравились, так что можно и подыграть юноше.
К тому же я стала изучать людей.
Они оказались очень интересными существами. Вот как можно говорить одно, а думать другое? И надеяться, что все примут за чистую монету?
Например, старик по имени Шарк терпеть не мог человека, к которому все обращались «капитан», но внешне это никак не проявлялось. Только запахом, жестами. Колин тоже не любил капитана, что было вполне взаимно. При этом разговаривали они вполне спокойно, но запах неприязни прямо-таки залеплял мне ноздри. Странно, мы бы уже давно в глотку вцепились, а они терпят друг друга… непонятные существа. Но присматриваться я старалась. Мне среди них жить, как-никак…
Шарк спокойно относился к блажи Колина, капитана она бесила. Солдаты кто посмеивался, кто пожимал плечами, кто вообще отмахивался.
А вот на третий день пути…
Капитан был как-то необычно возбужден, но изо всех сил старался это скрыть. Когда мы с Колином вышли из очередного трактира – вернее, шел Колин, а я сидела у него на руках, – от него прямо волна запаха хлынула. Люди вообще сильнее воняют, когда тревожатся. Встревожилась и я.
Людей я знала мало, но будут ли они беспокоиться просто так?
Будут.
А вот скрывать свое волнение от окружающих уже вряд ли…
Я тоже забеспокоилась. Если он такой возбужденный… Что-то затевается, точно! И наверняка недоброе. Я закрутилась на руках у Колина, стараясь дать ему это понять. Мальчишка успокаивал меня, но я только сильнее нервничала, уже не разбирая, где игра, а где настоящая тревога.
Шарк подошел, взглянул на меня.
– Что с ней?
– Не знаю. Как вышли, так и беспокоится чего-то…
Вояка задумался. А потом покачал головой.
– Ночью спокойна была?
– Да. А сейчас вот…
– Собак рядом вроде как нет… может, чует что?
Да чую, чую, чую!!!
Шарк, миленький, пойми меня!!!!
– Волка?
