глотков чая. Когда Эйдан предложил ей сэндвич с сыром, она недоверчиво уставилась на него.
– Ты готовил для меня?
Он почувствовал, что покраснел. Его неумение готовить давно стало притчей во языцех.
– Это всего лишь сэндвич, – проворчал Эйдан. – Ничего особенного. Сейчас принесу стакан молока. Надеюсь, оно поможет тебе побыстрее уснуть.
Эмма, удивляясь, почему вчера она решила, что молоко закончилось, съела половину сэндвича. Эйдан вернулся, протянул ей стакан и дождался, когда она выпьет молоко. Весь этот процесс отнял у Эммы последние силы. Она побледнела, как простыня, и он заметил, как дрожат ее руки, прежде чем она спрятала их под одеяло.
– Выключить свет?
– Думаю, да. Пожалуйста, Эйдан, иди домой.
Он выключил свет везде, кроме ванной. Оставив дверь слегка приоткрытой, посмотрел на свою подопечную:
– Спи. Завтра утром тебе будет лучше.
Кресло и оттоманка оказались удобнее, чем ожидал Эйдан. Включив газовый камин и укрывшись парой шерстяных пледов, он умудрился уснуть. Его сны были смесью хорошего и плохого, прошлого и настоящего.
Посреди ночи раздался грохот, от которого Эйдан буквально подскочил на месте. Он ринулся в комнату Эммы, уверенный, что шум донесся именно оттуда, и обнаружил ее в ванной. На полу лежали осколки стакана.
– Не двигайся! – рявкнул Эйдан. Не обращая внимания на свои босые ноги, он схватил Эмму на руки и отнес в постель. – Почему ты не позвала меня?
– Не хочу, чтобы кто-нибудь видел меня в таком состоянии!
Но даже в таком состоянии ей хватало пыла.
Спрятав улыбку, которая точно не понравилась бы Эмме, он уложил ее и укрыл одеялом. Оставалось еще как минимум сорок пять минут до того времени, когда она сможет принять следующую дозу обезболивающего.
– Как ты себя чувствуешь?
Эмма пожала плечами, сохраняя на лице упрямое выражение:
– А ты как думаешь?
Очевидно, наличие манер было прямо пропорционально ее самочувствию.
– Прости, что спросил, – весело сказал он, вновь пряча улыбку.
Эмма повернулась к нему спиной.
– Надеюсь, что тебя здесь не будет, когда я проснусь, – заявила она, многозначительно выделяя каждое слово.
Эйдан покачал головой:
– Хочешь, я принесу таблетки, когда придет время?
– Нет. Я в состоянии о себе позаботиться.
Через несколько часов Эмма пожалела о своих словах. Когда бледный зимний рассвет заглянул в ее окно, она беспокойно задвигалась и застонала. Сегодня было даже хуже, чем вчера. Конечно, часть проблем была связана с ее упрямством. Давно пора было принять обезболивающее, и теперь она за это расплачивалась.
Эмма повернулась на спину и прислушалась. В квартире стояла тишина. На какое-то мгновение она запаниковала, что не открыла магазин, но потом вспомнила, что сегодня
