style="font-size:15px;"> Она упала на мешок с сеном, заменявший мне подушку, и навзрыд заплакала.
– Что с вами? Ну, бросьте, бросьте…
Ее полные плечи вздрагивали от рыданий. Порыв ветра оторвал полог палатки, бросил ворох снега и заполоскал оторванный брезент. Я подошел и закрепил полог. Ирина привстала и взглянула на меня мокрыми от слез глазами.
– Ну, скажите, зачем вы нашли меня сегодня в тайге? Зачем вы спасли меня? Лучше бы я замерзла там… сразу бы к одному концу… Зачем вы спасли меня?
– Затем, что вы кричали, – стараясь сохранить спокойствие, ответил я и стал набивать трубку.
Она как-то по-детски улыбнулась и вытерла платком слезы.
– Верно, – сокрушенно вздохнула она, – кому же умирать хочется? И мне совсем не хочется умирать… совсем не хочется…
Она затихла и задумалась.
Я подошел к печке, протянул руки к раскаленной трубе и, не глядя на Ирину, негромко спросил:
– Скажите, зачем вы мне лжете?
Она даже не изменила позы, не взглянула на меня, будто ожидала этого вопроса. Подумав, спокойно ответила:
– Затем, что не могу сказать вам правду…
– Почему? Впрочем… простите… я не подумал, – спохватился я, поняв, что мой вопрос неучтив, но почувствовал, что как-то объясниться надо, и добавил: – Видите ли, почему я спросил… Я жил в Москве. И детство, и сознательную большую часть жизни я провел там. Я инженер. Правда, предпочитаю работать простым лаборантом по некоторым причинам. По этим же причинам, о которых, может быть, позднее я скажу, предпочитаю глухую тайгу нашей столице. И вот, глядя на вас, я узнаю человека своего круга… Та же манера говорить, тот же московский акающий акцент, те же интеллигентские привычки. Я заметил, как быстрым и точным движением вы поправили волосы, я заметил, как вы держались за столом. Одним словом, вся ваша маскировка под таежную почтальоншу очень неопытна и неуклюжа. И, согласитесь, что совершенно естественно встал передо мною вопрос: кто же она, эта таежная почтальонша с московским акцентом? Простите меня за мою неучтивость, но…
– Вы не сделали ничего неучтивого, – перебила она меня, – тайга освобождает людей от многого, в том числе, очевидно, и от учтивости.
Я молчал.
– И еще: мужчины забывают, например, что на свете существуют бритвы…
– Это вы насчет моей бороды?
– Нет… вообще.
– Видите ли, борода меня защищает от мороза.
– И еще кое от чего…
Закинув руки за голову, она блеснула полосками зубов.
Я промолчал.
– Например, влюбиться в вас невозможно, – не унималась она.
«Дорого же мне обойдется мое любопытство», – подумал я и мысленно послал себя к чёрту.
– Вы посмотрите на себя, на кого вы похожи! На лешего! Длинные волосы, рыжая борода…
– Не рыжая, а каштановая… – попробовал отшутиться я.
– Каштановая,
