style="font-size:15px;"> Я спустился с крыльца и заскрипел по дорожке.
– Дима!
Простудится наш ответсек. Как пить дать простудится. Ну чего рукой машет? И так уже поднимаюсь…
– Забыл что-то?
– Маленькая деталь. Он еще не каждого на порог пускает. Будь готов к интеллектуальной проверке. У нас Костиков проверку не прошел. Но это между нами.
– Напрасно ты меня курить отучил. Сейчас бы одна сигаретка – и мозги бы на место встали.
– Обратной дороги нет. Мужик сказал – мужик сделал, – улыбнулся Леня и вытер ледышки с усов.
– А что он у Костикова проверял?
– Таблицу умножения.
Я присвистнул.
– Серьезный ученый.
– А то! Все, заморозил ты меня уже. Дальше сам.
Ленина схема привела меня к арке дома № 23.
Прямо под номером – оранжевая палатка с мороженым. Продавщица, закутанная в серую шаль поверх синего пуховика, изображала местную ниндзя-черепашку. Глаза в прорези шали выжидающе остановились на мне.
Можно считать, пришли.
Курить хотелось до дрожи в руках. Не лучшее состояние перед интервью. Надо было хоть как-то переключиться. Я подошел к «ниндзя-черепашке» и спросил:
– Орешков у вас нету погрызть?
Она покачала головой, но глаза в прорези шали лукаво улыбались.
– Погрызите пломбир в вафельном стаканчике.
– И сколько стоит такое счастье?
– Двадцать рублей!
Пока я снимал перчатки и лез в карман за деньгами, она открыла ларь и достала оговоренный стаканчик.
Обменялись.
– Приятного аппетита! Грызите на здоровье!
Арка вывела меня во двор-колодец. Я стоял на дне, а надо мной нависали четыре стены из бетона и стекла, зажавшие голубой квадратик неба. Интересная архитектура. Я огляделся: внизу каждой стены обнаружилось по две двери (правда, без номеров и опознавательных табличек). Институт господина Измайлова прятался за одной из них. Найдем методом перебора. Я решил начать с двери медного цвета, облагороженной навесом, перильцами и крылечком в одну ступеньку.
На крылечко подниматься не стал. Время еще есть. Минут восемь осталось. Вот сейчас покончу с пломбиром и буду звонить-спрашивать. А то руки уже немеют.
Странное попалось мороженое. На вкус – что-то среднее между снегом и льдом. И задубело не столько от холода, сколько от внутренней химии. Надо было за сорок рублей рожок взять.
Я судорожно пытался вспомнить материалы из Лениной папки. Кое-что успел проглядеть в вагоне метро и на эскалаторе. Графики, тезисы, обвинения. Но теперь все вылетело из головы. Только имя-отчество осталось. Семен Михайлович.
Курить хотелось до жути. Не помогло мороженое.
Сзади щелкнул замок. Я повернулся и увидел, как на мороз выходит
