заслужил это мой Герхард?
– О, тут особенная история. Давняя и грустная. Как-нибудь ты узнаешь. – Герхард улыбнулся Елене.
– Гнусный предатель! – вертелось на языке, но Евгения смолчала.
На следующий день они уехали. Сначала Женя ненавидела Герхарда, но через неделю стала скучать, а потом простила, обвинив во всем Елену, которая превратила возлюбленного в раба. Несчастный алчный молодой человек. Любой другой продался бы с потрохами и за меньшую сумму, твердила Евгения.
Наконец, вспомнила о Натали, и позвонила подруге.
– Сколько лет, сколько зим! Совсем забыла.
– Да, нет, просто столько всего случилось!
– Ну, подруга, и досталось же тебе! Как пережила измену Герхарда?
– Он по-прежнему любит, просто деньги любит немного больше. Мало кто не соблазнился бы.
– Да, всё покупается в мире! И не таких, как Герхард ломало богатство. Он вечно бился за право работать, изобретая то, что кажется более интересным для ученого, а не безделушки на потребу толстосумов. А тебе пора жить своей жизнью. Впрочем, не мне советовать. Приходи в гости сегодня же. Посидим вдвоем, покалякаем. Знаешь, Жюльетт уехала в Париж.
– А у тебя что нового?
– У меня опять новая пассия! Художник из Москвы. Впрочем, не думаю, что понравится тебе, слишком занят своей персоной. Но любовник!
– Счастлива за тебя!
– Приезжай! Не то сама приеду!
– Уже собираюсь.
С огромной радостью позвонила в знакомую дверь. Наталья распахнула её настежь, и кинулась на шею подруге.
– Может, войти позволишь?
– Заходи, помни, здесь всегда тебе рады. Коньяк?
– Как обычно.
– И я за компанию.
Она принесла две рюмки, наполнила их до половины, и одну из них протянула Евгении.
– Давай переберемся в кресла. Так удобнее.
– Ну, рассказывай, Женька.
– Что рассказывать? Тайные встречи с любимым, неиссякаемая страсть. Я как на вулкане: то люблю, то ненавижу. Елену то жалею, то хочу, чтобы сдохла.
– Найди другого мужика. Ты красавица, за тобой любой побежит.
– Да не больно. Не поймешь, какого рожна надо мужчинам. Во всяком случае, не красота. Сейчас все больше хотят богатых баб. А что могу дать я, кроме смазливой внешности, да сомнительной родословной?
– Ладно тебе. Мы тоже не из баронов. Прадед под крылом у Берии невинных душ сгубил немерено. Тот ещё, душегуб.
– Так ведь за идею!
– Какая идея? Власть над людьми, чтоб боялись. Он, думаешь, не получал удовольствия от пыток? Садист, на голову больной. А ты, говоришь, сомнительная родословная. Давай, напьёмся, и по мужикам! Плевать на твоего Герхарда, и моего самовлюбленного художника. Давай?
– А что? Давай. Наливай по полной!
Выпили ещё и ещё. Женька говорила о брате впервые за свою жизнь. Натали слушала внимательно. Потом спросила:
– Где
