то еще подумают, что он рад.
– Откуда у тебя такая ручка? – спросил Севидов на большой перемене. – Хочешь негашеного Циолковского?
– Не хочу, – сказал Доник. – Чужая ручка. Надо вернуть.
Когда Доник шел из школы домой, он проходил мимо дома сестер Волковых. В том месте между бараками остались по недосмотру несколько совсем старых одноэтажных домов, почти избушек. В одной из избушек и жили старые сестры Волковы. Из их двора доносился шум, женский крик, и Доник вспомнил, что к ним вернулась собака.
Калитка была приоткрыта, и Доник полюбопытствовал – сунул нос в щель. Сестры ругались, стоя посреди маленького, заросшего подорожником и крапивой двора. Между ними на траве сидела их собачка Нелли, не то болонка, не то солонка. Собака слушала крики сестер, чуть наклонив голову, как будто ее позвали быть судьей в споре.
– А я тебе говорю, – кричала старшая, Марксина Сергеевна, – что это не наша Неллечка! У нашей Неллечки вся мордочка белая, а у этой только сбоку.
– Ты что говоришь, что несешь! – возражала ее сестра, причем ни та, ни другая на собаку не глядела. – Ты посмотри, как она на тебя смотрит!
Собака Нелли сказала: «Тяф!»
Это было смешно, потому что получилось по-человечески.
– А я фотографию принесу! – кричала младшая сестра. – Там морда видна.
Она побежала в дом, а вторая осталась с собакой и стала ее утешать.
– Это даже стыдно, какое недоверие, – говорила она. – Это даже мне стыдно.
Она стала гладить собаку, и собака прижалась к ее ноге.
Донику пора было уйти, но почему-то стало любопытно, чем кончится пустой спор.
У собаки и в самом деле лишь правая сторона морды была белой, а слева шерсть была рыжей, как на верху головы и на спине. Но какой она была первоначально, Доник, конечно, не помнил – еще не хватало присматриваться к собаке сестер Волковых.
Старшая сестра скатилась с крыльца, размахивая фотографией.
– Я же говорила! Я же говорила – вся морда белая!
Она стала совать фотографию сестре, та смотрела, а Доник поглядел на собаку – ему вдруг стало грустно: такая была радость, вернулась собака, а они собственными руками от этой радости отказываются. Начинают сомневаться… а ведь пришла собака, и хорошо!
И тут Доник понял, что у собаки вся морда белая. Странно – сам же только что смотрел, и показалось, что морда только наполовину белая.
– Ну теперь ты не сомневаешься, что она чужая?
– Сомневаюсь, сомневаюсь, – злилась вторая сестра, – мало ли что на фотографии нарисовано! Может, там вовсе не наша Неллечка.
– Нет, – радостно объявила ее сестра, увидев наконец собаку, – я же говорила, что у нее вся морда белая.
– Нет, – обиделась первая сестра, – это я говорила, что она белая, а ты говорила, что у нее морда уполовиненная.
Они уже обе смотрели на собаку, и спор сам по себе
