отеля пришли к заключению, что вы русская!
– Они очень ошибаются! Что же мне сделать, чтобы их исправить? – спросила она, очаровательно и еле заметно двинув бровями.
– Ничего! Оставьте их в этом заблуждении. Я не стану просвещать их, хоть мне и известна ваша национальность.
– Правда? – И тень любопытства покрыла её лицо. – Но, быть может, вы тоже ошибаетесь?
– Я так не думаю, – сказал доктор с ненавязчивым упрямством. – Вы египтянка. Рождённая в Египте; рождённая Египтом. Чистокровная Восточная женщина! В нас нет ничего Западного. Не правда ли?
Она таинственно поглядела на него.
– Вы почти угадали, – ответила она, – но не совсем точно. Изначально я из Египта.
Доктор Дин удовлетворённо кивнул.
– Изначально – да. Это буквально то, что я имею в виду, – изначально! Позвольте мне пригласить вас на ужин.
Он предложил свою руку, но Джервес поспешно выступил вперёд.
– Принцесса… – начал он.
Она легко отстранила его.
– Мой дорогой монсеньор Джервес, мы же не в пустыне, где вожди бедуинов делают что хотят. Мы находимся в современном отеле Каира, и все добрые английские мамаши будут страшно шокированы, если я стану слишком много времени проводить в вашем обществе. Я танцевала с вами пять раз, вы помните? Я потанцую с вами ещё один раз перед уходом. Когда наш вальс начнётся, приходите и вы найдёте меня в верхней комнате.
Она двинулась вперёд под руку с доктором Дином, и Джервес угрюмо отступил и позволил им пройти. Когда она ушла, он зажёг сигарету и нетерпеливо зашагал взад-вперёд по террасе, серьёзно нахмурив брови. Мужская тень неожиданно закрыла ему лунный свет, и рука Дензила Мюррея упала на его плечо.
– Джервес, – сказал он резко, – мне нужно с вами поговорить.
Джервес смерил его взглядом снизу до верху, отметив бледность его лица и дикие глаза, с определённым добродушным сожалением и состраданием.
– Говорите, друг мой.
Дензил прямо смотрел на него, жестоко кусая губы и заламывая руки в попытке унять очевидно сильные эмоции.
– Принцесса Зиска… – начал он.
Джервес улыбнулся и стряхнул пепел с сигареты.
– Принцесса Зиска, – откликнулся он эхом, – да? Что с ней? Она, кажется, теперь единственная личность, о ком говорят в Каире. Каждый человек в отеле по любому случаю начинает разговор именно с тех же слов, что и вы: «Принцесса Зиска»! Клянусь жизнью, это очень забавно!
– Для меня это не забавно, – горько проговорил Дензил. – Для меня это дело жизни и смерти. – Он замолчал, и Джервес с любопытством поглядел на него. – Мы всегда с вами были такими добрыми друзьями, Джервес, – продолжил он, – что мне будет очень жаль, если что-то встанет между нами теперь, так что я думаю, что лучше бы нам поговорить начистоту. – И снова он заколебался,
