было бы вернуться домой. «Поеду к бабе после обеда, а пока постираюсь, посушусь…»
Верка повернула обратно. Когда она поравнялась с коттеджем, ребенок забежал в открытые железные ворота и затанцевал, подпрыгивая, на дорожке из кирпичиков. Он пробежал мимо детской коляски, заглянул в нее, пискнул непонятно и остановился у входа.
На крыльце под большим полукруглым, как козырек кавказской кепки, навесом стояла женщина – обычная и приятная на вид. Как с открытки. Увидишь снова, не узнаешь.
– Мама, мама! – закричал ребеночек, подбегая к женщине.
Верка невольно остановилась.
Женщина сделала шаг вперед, выходя на свет, и вынула руку из-за спины. В руке был зонтик.
Женщина раскрыла его, и Верка решила, что она хочет выйти на улицу по своим делам. Но женщина громко сказала:
– Возьми зонтик, Вера, промокнешь совсем. Ужасная погода, не так ли?
Она говорила мелодичным голосом, как дикторша из телевизора, и притом слишком правильно. Тоже как дикторша.
Она знала, как зовут Верку. Значит, интересовалась.
– Нет, спасибо, мне не мокро, – сказала Верка.
Ребеночек подбежал к женщине, та протянула ему раскрытый, в мелкий лиловый цветочек зонтик, и ребенок поспешил обратно к воротам, играя с зонтиком, словно тот тянул его вверх, к облакам.
– Не надо, – повторила Верка, но ребенок совсем по-взрослому кинул зонтик в нее, и зонтик взлетел, прежде чем упасть на землю. Неудивительно, что Верка его подхватила – нельзя же, чтобы такой красивый зонтик упал в лужу.
Ребеночек быстро побежал к дому, а женщина сказала:
– Когда не будет нужен, занесешь. А можешь вообще не заносить, у меня много зонтиков.
– У нас много зонтиков! – крикнул ребеночек и засмеялся. Он стоял на крыльце под козырьком рядом с женщиной. Они махали Верке, будто она уезжала на поезде.
Верка не могла вернуть им зонтик, но и положить его в грязь нельзя.
– Спасибо, – сказала она.
Ей не ответили. Женщина с ребенком уже скрылись в дверях. Они ушли не оборачиваясь.
Верка сообразила, что не запомнила лица женщины и даже не помнит, как она была одета.
Хлюпая мокрыми кроссовками, Верка пошла к станции. Она была недовольна.
Казалось бы, радуйся, есть еще добрые люди. Дали ей, промокшей, зонтик и ничего не попросили взамен.
Верка знала, что у нее плохой характер. Несносный характер, как говорил отец. А Светлана в сердцах называла ее змеей-шипучкой. Баба Элла почему-то пугала Верку тем, что она замуж не выйдет, – будто Верке больше думать не о чем!
Наверное, у нее мог быть хороший характер, как у добрых людей. Но ей нечему было радоваться. У добрых людей другая жизнь, хорошая, состоятельная… Им можно не огрызаться, им зонтики из чужих ворот выносят каждый день.
И дался ей этот зонтик! Она же не просила!
Самое лучшее – вернуться и швырнуть
